Безвыходное материнство. Алёна Дождева

хочется спать. Было здорово, когда она успевала между кормлением и приготовлением завтрака, зайти в ванную, чтобы умыться, и иногда даже успеть почистить зубы. Это получалось только в том случае, когда накормленный, довольный Мишка мог полежать в одиночестве хотя бы 5 минут, то есть получалось очень редко, один раз из пяти. А ведь это только первые полтора часа после подъёма: дальше начинался просто ад. Обычный такой, ежедневный ад – испытание на прочность всех физических и душевных сил.

      #

      Марина опустила себя в рабочее кресло. Воспоминания её бич. Она выпадала в них без своего желания, и они чертовски портили ей настроение. Хотелось забыть всё разом и больше не возвращаться к ним никогда, но чем больше она этого хотела это сделать, подавить в себе любые мысли о той прошлой жизни, тем чаще они приходили. Накрывало, как одеялом, как липкой паутиной, и не отпускало, пока насильно она сама не выдергивала себя, пока не начинала мысленно кричать на себя и обзывать за слабость и бессмысленное самокопание.

      Никакой силы воли не хватало. Да и какая тут может быть сила воли? Встать рано, облиться холодной водой, совершить пробежку или обуздать желание съесть пирожное перед сном – вот это сила воли. А остановить воспоминания, приструнить мысли… Через какую супер способность это можно сделать?

      Нужно было что-то сказать про фото, которое Наталья всем показывала, но Марина кажется выпала дольше, чем на пару секунд, и с такой задержкой уже не стоило искать себе оправданий и выкручиваться. Лучше разыграть из себя занятую, углублённую в рабочие процессы, чем пытаться пролепетать что-то невинное типа “какой милый” или “Катя так похудела – молодец”. Последнее впрочем было правдой. Девушка не только похудела, но и серьёзно осунулась и посерела. А может это монитор так искажает, или камера?

      Коллеги продолжали обсуждать малыша, маму, и как бывает перешли на собственные истории. Что не говори, но люди, в особенности женщины, любят поговорить о себе. И пусть это будут даже самые неприятные воспоминания, но и о них расскажут. Особенно, когда есть благодарные уши.

      – Я, когда у меня Федя родился, вообще не спала. Он вечно был голодный, а молока не было совсем. Пока меня медсестра в поликлинике не надоумила смесь ему дать. Говорит, не мучай себя – дай смесь, – рассказывала Оленька.

      – Хорошо, в наше время смесь есть, и купить можно везде. А мы помню с мужем на молочную кухню бегали. То он, то я. Но это всё с Игорем. Катюху я уже сама кормила. Как-то проще мне с ней было, – включилась Наталья.

      – Ой, а помнишь, еще смесь сухую доставали и сквозь сито её просеивали, чтобы сахар отделить? – с усмешкой сказала Татьяна, которая в одиночку вырастила сына.

      – Помню. Рисовая была и овсяная. Малыш называлась, – не весело откликнулась Наталья. – У Игорька на них такая аллергия пошла сперва. Из-за сахара. Что муж меня чуть не прибил, что я их купила. Очередь еще отстояла.

      – Потому и просеивали, – подавив вздох ответила Татьяна, у неё скорее тоже не было радостных впечатлений от старой советской детской