Марганцовая луна. Алексей Цибин

вот может вспомнить, на какой праздник она ему ее вручила, но мысль тут-же унеслась, не зацепившись. Потом вспомнит, решил он.

      У него был свой фирменный секрет по убийству мух, и он им даже гордился. Он бил не сразу, нет. Сначала он медленно двигал рукой к мухе, до тех пор, она не замечала его и не замирала. Потом он вставал так, как учили его в школе бокса. Медленно выравнивал тело, чтобы перенести вес на опорную ногу, слегка закрутив тело. Вторую руку он отодвигал как можно дальше от первой, и начинал пальцами виртуально играть на пианино, думая, что муха отвлекается на эти движения. Апрельское солнце, согревшее и освободившее насекомое из спячки, слепило его. Неудобства добавлял пиджак, одетый поверх кофты. Он еще не перешел на облегченный вариант одежды, так как утром, когда он шел на опостылевшую работу, бывало подмерзало. Никита замер, начав медленно считать, и на счет три нанес удар. Рука точно попала по мухе, но также точно она попала и по бело-коричневой пепельнице.

      Медленно, как в красивых роликах, которые делала Настя на свой айфон, пепельница, отрикошетив от края стола и шкафа, на секунду зависла в воздухе. Никита рефлекторно выбросил вторую руку в сторону падающего предмета и перевалился через стол. Он почти достал ее, но нижняя часть тела предательски зацепилась за край стола, не дав ему дотянуться до нее. Открывающаяся дверь и разлетающаяся на осколки пепельница идеально совпали по времени. «Не из камня…» – пронеслось в голове Никиты. Он шумно выдохнул и поднял голову. Сверху вниз на него смотрел человек с явно восточными чертами лица.

      – Салам аллейкам, – произнес носитель азиатской внешности.

      – Салям пополам, – ответил Никита. – Опять твои иностранцы буянят?

      Посетитель растерянно заморгал, заискивающе сгорбился и достал из-за спины пакет, который при этом мелодично звякнул. Никита выпрямился, отряхнулся и сел за стол. Из его спины вылетела муха, медленно, будто издеваясь, сделала круг перед его лицом и затем опустилась на абажур старой советской лампы. «Вот же живучая… – с досадой подумал Никита. – Ну ничего, скрутим мы и на тебя газетку кульком».

      – Не стой в дверях Асадулла, проходи, на осколки смотри не наступи. И рассказывай.

      – Да что рассказывать, – заторопился Асадулла. – Опять!

      – Почему бы тебе все-таки не выгнать их на хрен. Могу помочь, – мрачно ответил Никита.

      – Вы ведь знаете, – Асадулла сглотнул, – они родственники. Нельзя так. Не принято так у нас. Родня обидится. Приеду в Баку, руку не пожмут, в дом не пустят, глаза отвернут.

      – Ну и зачем тебе туда? Кто там тебя ждет? Зачем ты вообще им квартиру отдал? – после небольшой паузы он добавил, – нашел бы здесь бабу давно, пока детородный орган не отвалился, а этих шальных забыл бы.

      – Нельзя так, – гость, казалось бы, еще больше согнулся. И вдруг его осенило – вот!

      Асадулла поставил загремевший стеклом пакет на стол и вопросительно посмотрел на полицейского.

      Никита поднялся, присел на угол стола и заглянул в пакет. Внутри он насчитал три ёмкости приятно-коричневого цвета. Рядом с ними стояла небольшая коробка конфет. Асадулла всегда приносил хороший коньяк, знал слабость полицейского. Он прочитал незнакомые и непонятные буквы на этикетке. Такой он еще не пробовал.

      Никита догадывался, что к нему должен был заглянуть Асадулла. Еще вчера вечером к нему зашел дежурный поздороваться, а заодно сообщил, что вызывали наряд на Гагарина, дом 12. Дальше было нетрудно представить события. Квартира, которую старик практически отдал в полное пользование своей родне, приехавшей из ближнего зарубежья, стала нарицательной в узких кругах. С небольшой периодичностью кого-то били либо в ней, либо на лестничной клетке, либо рядом с домом, и всегда в этом каким-то образом участвовали горячие азербайджанцы с третьего этажа. Причем, по их словам, они всегда были ни при чем.

      – Хороший коньяк-то? – спросил он старика.

      – Еще какой! Лучший! Любой дяхан нахвалит! – Асадулла цокнул языком и смущенно улыбнулся.

      – Ты как прошел то с алкоголем сюда? Мне вообще-то позвонить должны были по такому поводу. И дверь я вроде на ключ закрывал?

      – Был ключ, он там, в двери, с другой стороны. А пустили просто, сказал к Никите Павловичу, рюшвет несу.

      – А рюшвет это как по-вашему?

      – А, сюрприз для начальника, так у нас переводится, – Асадулла опять улыбнулся, но эта улыбка была уже другой, не заискивающей.

      – Хорошо, давай мы твой сюрприз в шкаф уберем, а ты иди, пока никто тебя не припалил. Завтра зайду я к твоим аксакалам. Сегодня не смогу, твой сюрприз пробовать буду. Давай, двигай булками, не томи.

      Никита обошел стол, подошел к двери и открыл ее. Асадулла встал, кивнул головой и не подавая руки вышел. Хозяин кабинета вынул ключи с внешней стороны двери и закрыл ее. Немного подумал, вставил ключ в скважину и повернул. На всякий случай. От непрошеных гостей.

      Два года прошло с тех пор, как он вселился в кабинет в дальнем конце здания. Два года он участковый, и все это время Асадулла ходит пополнять запасы алкоголя в его шкафу. Закрывать глаза на проделки