.

ударила его по самому дорогому, но сколько можно издеваться надо мной? Вчера обращался со мной как со шлюхой, сегодня как с надоедливой мухой. Словно я какое-то ничтожество, с которым он вынужден возиться.

      – Бледная как смерть, – бросает, осматривая моё лицо. – Трясёшься, рыдаешь, орёшь как резаная, – ощущение, что это его мысли в слух. – Что с тобой не так?

      – Если я не хочу ложиться под тебя, значит, со мной что-то не так? – удивлённо смотрю на него.

      – Очевидно, – отвечает, чем только усиливает моё негодование. – От чего тебе больно, Хрустальная? – повторяет свой вопрос, и что-то мне подсказывает, что в нём какой-то скрытый смысл.

      – От твоей хватки, – опускаю глаза на локоть, который всё ещё в плену его огромной лапы.

      – Херню какую-то несёшь, – продолжает, не обратив внимание на мой ответ.

      Грозный долго всматривается в моё лицо, что-то ищет в моих глазах, но кроме непонимания, там ничего нет. Потому что я правда не могу разобрать обрывки его фраз.

      – Ладно, насрать, – выныривает из оцепенения и подталкивает к лестнице. – Заебало с тобой таскаться, – слышу в спину. – Такси ждёт внизу, вали на все четыре стороны, – добавляет, оставшись стоять наверху.

      Я, конечно, безумно рада, что он отпускает, но совру, если скажу, что его слова не обидны. Ведёт себя так, будто я таскаюсь за ним, прохода не даю и требую любви, семьи и кучи детей. В гробу я видала хоть что-то похожее. Видеть его не хочу. Никогда! Но всё равно обидно, когда тебя вот так выгоняют. Даже с бездомной собакой обходятся куда лучше.

      Ох, не о том ты, Аля, размышляешь. Уноси отсюда ноги и радуйся, что так легко отделалась.

      Пулей вылетаю из квартиры, на лифте спускаюсь вниз и, юркнув в жёлтое такси, выдыхаю. Однако ожидаемого облегчения нет, однажды он меня уже отпустил, но быстро объявился вновь.

      Не знаю, может, это интуиция или просто страх, но не верю я, что он так легко отпустит. И не зря.

8.2

      Аля

      Когда подъезжаем к общежитию, водитель сообщает, что поездка оплачена. Коротко попрощавшись, выхожу из машины, смотря по сторонам. Всю дорогу косилась назад в поисках знакомого автомобиля, трясясь, как лист на ветру, что это всё часть игры в догонялки. Паранойя разыгрывается не на шутку, вряд ли он так легко отпустил. Вчера он выглядел очень решительным, и я уже не верила в спасение. Спасибо тому, кто звонил, кто устроил ему проблемы, и он сорвался из дома.

      Конечно, удивительно, что он отнёс меня в постель, не разбудил, чтобы закончить начатое. Пледом накрыл… очень противоречивые действия. То он набрасывается на меня как маньяк, то бережно укладывает и даёт поспать.

      – Доброе утро, Тамара Васильевна, – здороваюсь с вахтёршей, когда захожу в общежитие.

      – Алёнушка, откуда в такую рань? – смотрит на меня с прищуром. – Не видела, чтобы ты выходила.

      – Я у подруги ночевала, – вру и глаза прячу.

      – Выглядишь погано, – как всегда, женщина говорит всё в лицо.

      – Устала, – вымучено улыбаюсь и быстро ухожу к лифту.

      Прислоняюсь