Сказки долго не живут?. Фаусто Грин

было четыреста лет, она не любила шумные компании и была в Русалочьем Дворе за старожила.

      – О, герр Николас. Вы нашли нашего мучителя?

      – Кого?

      – На набережной появился нерадивый поэт и музыкант. От его пения у меня и моих сестер очень болела голова. Вы знаете, герр Николас, у него нет слуха. И вкуса. И чувства ритма. И голоса. А тексты чудовищные. Я подумала, что как кот он будет более полезен генофонду.

      Из корзинки донеслось истеричное «мяу».

      – Милые дамы, расколдуйте его, а уж с его голосом и слухом я что-нибудь наколдую.

      Русалки некоторое время посовещались и дали свой ответ. Конечно, я тоже приложил немного магических сил, чтобы мы пришли к соглашению. Мальчугану мы стерли воспоминания и направили его бурный талант в другое русло – в кулинарию. Пекарь из него получился отменный.

      Саму набережную тоже пришлось заколдовать: у всех музыкантов, которые пытались там играть или петь, не имея ни слуха, ни голоса, постоянно происходили какие-то проблемы. То инструмент ломался, то голос резко садился. Русалки всегда любили качественный городской контент.

      Слышали бы вы, какие сказки они рассказывали. Впрочем, одну я всё же записал.

      Цветы и водоросли.

      Далеко на севере, где небо впадает в море, а фьорды в ночи напоминают бесконечное звездное небо, стоял маяк. Каждый вечер волны рассказывали камням свои громовые сказки или пели колыбельные на своём неведомом языке. Из всех живых существ, живущих в округе, язык моря был известен лишь Хранителю маяка. Что у маяка вообще есть хранитель, люди в ближайшем городе старались не вспоминать. Женщина это была или мужчина – разницы не было, лишь бы делал свою работу да не приходил в город пугать людей.

      Маленькую Гудрун выбросило на берег вместе с обломками корабля. Бывший смотритель маяка старик Хельсет подобрал ребенка и стал выхаживать. Девочка была хилой, того и гляди ветер похитит её душу. А кроме того, то ли море, то ли чудовище морское оставило девочке свою метку – не то акулий плавник, не то горб. Иногда Хельсету казалось, что крошка и вовсе не жертва кораблекрушения, а просто кто-то решил избавиться от неё за такое уродство. Но, как бы то ни было, в синих глазах ребенка читалась непреодолимая воля к жизни. И Гудрун выжила и после того, как пробыла в открытом море, и выживала в этих краях ещё долгие годы.

      Старик обучал Гудрун грамоте, счету, рыбалке, готовке и, главное, как управляться с маяком. Девочка не жаловалась, да и не особо стремилась покидать свою белую крепость. Городские дети, прослышав про горбатое чудовище, живущее в маяке, часто прибегали, кидались камнями, палками и старались обязательно победить, чтобы рассказывать своим родителям, какой подвиг совершили (что родители, конечно же, поощряли). Если же чудовище старалось давать отпор или выходил старик Хельсет, чтобы остановить расправу, разъяренные мальчишки и девчонки спускались к самому морю и пытались бить камнями и палками нежащихся на берегу тюленей. Звери тоже не понимали, чем вызвана такая жестокость, и неуклюже