Долго тебя ждала. Мария Летова

что сейчас мне совсем не больно уходить не оглядываясь, даже несмотря на то, что сердце вот-вот схлопочет инфаркт.

      Глава 3

      Чувствуя себя так, будто за мной гонятся, пробираюсь через основательно переполненные трибуны, спотыкаясь о чужие ноги и принося всем подряд извинения. Чтобы найти свою подругу Таню и место, которое она для меня застолбила, приходится встать на носочки и вытянуть шею.

      От разгулявшегося в крови адреналина мне душно и жарко, даже несмотря на то, что на трибунах очень свежо. Свитер неприятно липнет к влажному телу, а сердце в груди продолжает лихорадочно трепыхаться, будто на меня напала горячка.

      Замечаю пышные кудрявые волосы подруги в седьмом ряду сектора, как она и указала в своей эсэмэске, и поднимаюсь вверх, перепрыгивая через несколько ступеней сразу.

      Таня Капустина – моя лучшая подруга и крестная мать моей дочери.

      Мы вместе с детского сада. В моих детских альбомах нет ни одной фотографии, на которой Тани Капустиной не было бы со мной рядом. Мы учились в одном классе, потом вместе поступили в местный медицинский университет: я – на врача-стоматолога, Таня – на фармацевта-провизора. Наша дружба проверена временем, и она круглосуточная, прямо как аптека, в которой работает Таня.

      К тому времени, как я плюхаюсь на свое место, будто резиновый шар, наполненный жидким гелем, музыка на арене становится громче, потому что начинается мероприятие.

      Таня забирает на колени пальто и сумку, которые до этого свалила на занятое для меня место, и спрашивает:

      – Ты что, шла из Китая?

      Моя подруга очень симпатичная. На ее носу стильные круглые очки и, судя по всему, новые, ведь раньше я их не видела. Она поправляет очки пальцем, заглядывая в мое раскрасневшееся лицо.

      – Я встретила Зотова, – говорю бесцветным голосом, посмотрев перед собой.

      Ей требуется время, чтобы переработать полученную информацию, и на это уходит секунда.

      – Зотова?! – переспрашивает изумленно. – Говнюка Зотова?!

      Отодвинув ворот свитера, дую туда, отвечая:

      – Да, его.

      Еще секунду подруга хлопает глазами, пытаясь принять тот факт, что я не шучу, после чего бормочет:

      – Ты послала его в задницу?

      О моей жизни она знает больше, чем кто-либо другой, поэтому имеет полное право и все основания задать этот вопрос, хоть и задает не очень уверенно.

      – Он опирался на трость, – сваливаю на нее информацию, от которой меня распирает. – Я подумала, это будет негуманно с моей стороны, посылать его в задницу.

      – На трость?! – Брови Тани выразительно выгибаются. – Он так постарел?!

      Марку двадцать шесть, и выглядит он, к моему сожалению, как хоккейный божок.

      Фыркнув, заверяю:

      – Он не постарел.

      – Сколько лет прошло? – спрашивает будто между прочим. – Семь?

      – Семь, – повторяю эпичную цифру.

      Это любимое число Зотова: он говорил, что оно похоже на клюшку.

      – Кажется, у него травма. – Устремляю взгляд на ледовую