Долго тебя ждала. Мария Летова

журнальный столик, на крышке которого нарисована шахматная доска. Компания, галдя, рассаживается: парни плюхаются на мягкие диваны, девушки садятся тоже.

      Скачу взглядом по лицам. Многие мужчины мне знакомы – это хоккеисты из юношеской команды Зотова и Капустина, по крайней мере основная их часть. Девушек я вижу впервые, и они рассматривают меня и Таню с не очень дружественным интересом, будто кто-то из нас двоих способен положить глаз на хоккеиста! Мне хватило первого и последнего раза, а Таня никогда спортсменами не интересовалась.

      – Никто не хочет уступить девушкам место? – обращается она к шумной компании, повысив голос, чтобы ее перекричать.

      – Сейчас все будет! – на наши с Таней плечи опускаются тяжелые ладони Страйка. – Зеленый, – обращается к одному из парней, —уступи даме место, давай-давай, двигай…

      – Я постою… – отзываюсь, решив что сегодня я насиделась выше крыши.

      Мужчина на краю дивана освобождает Тане место, я же отхожу в сторону, направляясь к широкому подоконнику, на котором лежит полосатая подушка. Беру ее и обнимаю руками, прижимая к животу. Вошедший в комнату Капустин хлопает по плечу Альберта, говоря:

      – Проходи. Чего как не родной?

      Поперхнувшись, парень дергается на месте и поправляет съехавшие от «ласкового» контакта с рукой Данилы очки, после чего пристраивается на диване рядом с Таней, заставив всех только слегка потесниться.

      Данила стягивает с себя толстовку через голову и отправляет ее на стул в углу, оставаясь в белой футболке.

      – У-у-у, – скандирует один из его друзей. – Сейчас Капуста покажет стриптиз!

      – Заткнись! – посмеиваясь, опускается на корточки перед электрическим камином и тычет в него пультом, когда его девушка вплывает в комнату с подносом, заставленным кружками, от которых исходит аромат корицы.

      – Разбираем! – звенит ее голос, пока обходит каждого гостя, предлагая напиток.

      Вижу, как глаза Альберта абсолютно нетактично прилипают к «блестящей» заднице Ники, которая протягивает кружку одному из парней, слегка наклонившись вперед.

      Все же я за женскую солидарность, и на этот потребительский взгляд мне хочется скривиться.

      Отбросив подушку обратно на подоконник, беру с подноса кружку для себя, бормоча тихое «спасибо». Обнимаю горячую керамику ладонями и тяну носом пряный запах корицы и грейпфрута, периферийным зрением замечая, что в комнате стало на одного человека больше.

      По спине пробегает крошечный электрический импульс, когда кошусь на вошедшего в комнату Зотова. Он опирается на трость, но фиксатора на его ноге по-прежнему нет.

      Если это значит, что он на пути к восстановлению, то я безмерно за него рада.

      С дивана подскакивают сразу двое, уступая звезде хоккея место, и мне хочется закатить глаза, ведь все они – все мужчины в этой комнате – давно не дети.

      – Садись, дружище… – говорят наперебой, расступаясь перед своим кумиром.