Призраки настоящего. Янина Хмель

ничего не ответила, вышла из детской, схватила с комода в нашей с Виктором спальне пачку сигарет и ушла на балкон, закуривая на ходу. Дурная привычка. Я начала курить… в тринадцать – подбросила память. Снова закурила несколько лет назад, когда впервые нащупала в себе это ужасное чувство ревности мужа к дочери.

      – Милая? – Виктор снова обнял сзади, сплетая руки на моей груди. Я не слышала, как он подошёл. – Ты в порядке? Ты снова куришь!

      – Накажешь меня за это? – язвительно бросила я, выбрасывая окурок в пепельницу.

      Он убрал руки и отстранился.

      – Мы говорили с тобой об этом, Диана. Мне не нравится, когда ты куришь.

      – А мне не нравится, когда ты выставляешь меня дурой! – я сорвалась. Руки затряслись. Ком подступил к горлу. Я закурила новую сигарету.

      – Почему ты злишься? – Виктор тоже заводился. Он выхватил сигарету из моих пальцев. – Я же просил не курить! – повысил голос.

      – Не трогай меня!

      Я хотела уйти с балкона, но Виктор схватил меня за запястье и притянул к себе спиной. Я замерла. Поднялся сильный ветер, балкон был не крытым и маленьким, мне стало нечем дышать.

      – Что происходит, Диана? Твоё поведение неподобающе прилежной жене и матери, – прошептал возле моего уха он. Этот шёпот был противным, как будто чьи-то липкие щупальца забрались в моё ухо и скользнули внутрь.

      Я вздрогнула, отойдя от него на несколько шагов, и упёрлась спиной в стену.

      – Отпусти, – тихо произнесла я ровным голосом.

      Виктор отпустил мою руку.

      Вечность

      Прилежная жена и мать. Какая она? Что вообще значит – «идеальная семья»? Разве семья должна быть идеальной? Она просто должна быть. Полной.

      – Мам, – Ева приоткрыла дверь нашей с Виктором комнаты.

      Виктор уехал в город, должен был вернуться к ночи. Мы остались с дочерью вдвоём.

      – Да, милая? – Я отложила книгу, над которой задумалась.

      – Можно мне к тебе?

      – Ты же уверяла меня, что не боишься грома, лгунишка, – я подняла край одеяла, запуская Еву.

      За окном опять сверкнула молния. Дочь прижалась ко мне, обнимая за талию обеими ручонками. Я убрала книгу на тумбочку и поцеловала Еву в плечо, улыбаясь.

      – С тобой мне точно не будет страшно, – пропищала Ева, уткнувшись носом мне между грудей.

      – Хитрюшка, – я прилегла, потянув её за собой.

      – Расскажи мне страшную сказку… – устрашающе прошептала дочь.

      – Под гром и молнию? Чтобы ты напрудила мне в кровать? – рассмеялась я, вдыхая запах её влажных волос. Они пахли малиной: у Евы был детский шампунь с малиновым вкусом.

      – Я уже большая! – возмутилась дочь. – Я не пружу в кровать!

      – А как насчёт доброй сказки про Принцессу?

      – А может тогда про Снежную Королеву? – Ева посмотрела на меня заинтересованно.

      – Ладно, – сдалась я. – На чём мы остановились в прошлый раз?

      Глаза Евы загорелись, она подскочила, выпутываясь из моих объятий:

      – Когда Герда попала в за́мок