Бунтарка и Хозяин Стужи. Валерия Чернованова

вот и одолжит. Правда, сестрица?

      Сестрица явно собиралась сказать все, что думает о братце, но под тяжелым взглядом Стеллы стушевалась, буркнула:

      – Угу. – И поспешила ретироваться.

      – Что ж, я думаю, предложение дельное, – вздохнула Стелла, выглядевшая несколько обескураженной. – И правда, Ливи, давно пора тебе с нами за стол садиться да к гостям выходить. Глядишь, и жениха тебе подберем хорошего…

      – Рано ей пока жениха искать, – перебил мать (только ему такое дозволялось) Душан. – Если хоть посмотрит кто не так, пожалеет.

      – Защитничек ты мой! – расчувствовалась Стелла. – Вот, Ливия, не ценишь ты того, что у тебя есть. Такой брат! Горой за тебя встанет.

      – Вот именно. – Душан снова подмигнул мне, явно намекая, что должна ценить свалившееся на меня счастье.

      Но я только кивнула Стелле:

      – Мне еще Дороте помогать надо. Я пойду.

      – Конечно, – всплеснула она руками, – Конечно иди, золотце ты мое!

      Подавив желание скривиться от этой фальшивой заботы, я заспешила по коридору к себе. Свернув за угол, вспомнила, что забыла книгу для Фабиана, но возвращаться, тем более с ошейником, не хотелось – из коридора по-прежнему доносились голоса мачехи и сводного братца. Вздохнув, все-таки поднялась к себе и сунула находку под подушку. В обед буду бегать, верну обратно. и книгу Фабиану принесу. Все равно он сказал, что не выспался, так что еще часика два точно отдыхать будет.

      Но что делать с приглашением Душана?

      Не к добру это все. Ой не к добру!

Хьяртан-Киллиан Эртхард

      – Мы не можем просто сидеть и ничего не делать…

      – Вы же обещали, что лечение поможет. Тогда какого ларга он похож на овощ?!

      Первый голос, охрипший от беспокойства, принадлежал Бьяртмару. Второй, в который на последней фразе ворвалось почти звериное рычание, – Дойну. Хьяртан отметил это с каким-то отстраненным безразличием, почти без удивления. Кажется, у него даже на выражение простых эмоций сил не осталось. Дойнарт редко повышал голос. Если и злился, то мастерски глушил в себе малейшие вспышки гнева, пряча их за маской ледяной невозмутимости. И тут на тебе – рычит и ярится!

      – Мы делаем все возможное, светлейшие, – третий голос, пронизанный страхом, принадлежал целителю, То ли Юлиану, то ли Каэтану.

      Снежный заставил себя разлепить веки и, морщась от боли, теперь пульсировавшей не только в ране – во всем теле, попытался приподняться. Спальня закружилась перед глазами.

      – Очнулся! – К нему тут же бросился младший брат.

      А старший, схватив целителя за грудки, процедил:

      – Значит, делайте невозможное. Если его величество уже завтра не присоединится к нам за завтраком, отправишься кормить гротхэнов. Собою.

      В глазах немного прояснилось, и Хьяртан увидел, как лекарь в панике закивал, лишь бы его отпустили.

      – Мы придумаем… обязательно что-нибудь придумаем…

      – Дойн, хватит его пугать.

      Светловолосый мужчина оттолкнул целителя и подошел к постели брата.

      – Я