Шарм. Трейси Вульф

неподвижно, – но я все равно могу слышать ее голос. Он звучит по-другому – не так, как звучал весь последний год, когда мы были заперты вместе в моей берлоге. Он отдается эхом и словно доносится издалека. Но теперь это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме того, что она говорит: – Я не пострадала.

      – Как это может быть? Ведь огонь…

      – Я не знаю. Но я в порядке. – Я не вижу на ее лице улыбки, но слышу ее в голосе. – Честное слово, я в порядке.

      – Но…

      Дракон кричит. Ревет. Роет землю когтями. Изрыгает еще пламя. Опять кричит. Но все это никак не действует на голос Грейс, звучащий в моей голове и уверяющий меня, что она в порядке. Поэтому я делаю глубокий вдох и жду.

      И внезапно огонь гаснет. Пара секунд – и дракон исчезает. Еще пара секунд – и он, взлетев на двадцать футов, улетает прочь.

      А еще через пару секунд я чувствую, что свободен. Мой паралич прошел.

      – Грейс! – Я провожу ладонями по ее рукам, по ее спине. – Как ты?

      – Хорошо. – Она неловко делает шаг назад. – Спасибо, что смягчил мое падение.

      – Спасибо, что ты не дала этому дракону поджарить нас, – отвечаю я.

      Она чуть заметно улыбается:

      – Всегда пожалуйста.

      Я хочу спросить ее, что произошло, но ее губы дрожат, и я понимаю, что она едва сдерживает слезы. Так что сейчас неподходящее время для того, чтобы сообщать ей, что она совершенно точно не обыкновенный человек.

      Вместо этого мы оба смотрим, как занимается рассвет, расцвечивая небо сиреневыми и лиловыми полосами, и одновременно оглядываемся по сторонам, пытаясь сориентироваться. Нужно понять, во-первых, почему мы не погибли, и, во-вторых, что нам делать дальше.

      – Это… – нерешительно начинает Грейс.

      – Это первый раз за все время здесь, когда мы видим солнце, – договариваю я. – Да, так и есть.

      Она кивает и, задрав голову, смотрит на небо. И я ее понимаю. Мы, вампиры, устроены так, что не можем находиться на солнце, когда питаемся должным образом (в эту минуту урчание в животе напоминает мне, что это не мой случай) – и будучи заточен в гробнице, я не видел его годами, – но последний год даже я скучал по нему.

      – Как ты думаешь, что это значит? – спрашивает Грейс, когда становится светлее и мы начинаем видеть то, что нас окружает.

      Вокруг скалистые горы, до которых несколько миль и которые находятся перед нами, а также справа и слева от нас. И нам надо через них перебраться, чтобы уйти из этой странной долины, похожей на круглый аквариум, в середине которой мы сейчас стоим.

      Нужно сделать это до того, как дракон вернется.

      – Это значит, что мы больше не в Канзасе, – отвечаю я. Раз мы покинули мою берлогу с ее сомнительной безопасностью, значит, мы больше не заперты в ее голове. Доказательства тому мой голод и то, что я больше не могу читать ее мысли. И, несмотря на то, что она каким-то образом сделала нас обоих огнеупорными, боюсь, что мы все равно в полной жопе.

      – Так что же нам делать? –