Группа продленного дня. Рускова Игорина

учил его, что девочек обижать нельзя. Ни при каких обстоятельствах – даже если они обижают тебя. Это казалось Олегу несправедливым, но почему-то правильным.

      Когда ему было пять, он ударил девочку в песочнице за то, что она ударила его – в ответ. Девочка тогда расплакалась и пожаловалась своей маме, а та рассказала все отцу Олега. Тот очень строго поговорил с сыном – просто поговорил, он никогда его не бил, и сказал, что настоящие мужчины не должны обижать женщин.

      Олег считал отца настоящим мужчиной – и себя, конечно, тоже, поэтому больше не обижал девочек. В открытую. Очевидно. Он делал это по-другому: изящно и ласково, с интересом наблюдая за их реакциями. Способы выбирал разные – ориентировался по ситуации. Мог, например, пропасть после первого свидания без объяснений, а потом внезапно появиться – чтобы снова пропасть. Изменял – это был его любимый способ «обидеть девочку». Контролировал: указывал, как одеваться, во сколько быть дома, с кем общаться.

      Впрочем, ему самому не казалось, что он их обижает. Напротив, Олег ухаживал за ними, дарил подарки, говорил комплименты, помогал. Еще защищал – заступался, когда видел, что к ним, к примеру, пристают хулиганы. Его физическая форма позволяла чувствовать себя уверенно в любых обстоятельствах, поэтому чаще всего Олегу даже не приходилось драться: мало кто из парней хотел с ним связываться. «Спасенные» девушки говорили, что он хороший и, естественно, хотели его отблагодарить. Многие благодарили глубоким горловым минетом.

      Олегу это нравилось. А еще нравилось видеть себя в их глазах хорошим. Он не мог допустить, чтобы кто-то обижал девочек – ему хотелось делать это самому – поэтому создал себе репутацию довольно надежного и понимающего парня, с которым всегда весело и безопасно. И который никому не позволит обидеть девочку.

      У него неплохо получалось играть эту роль: женщины любили его, доверяли ему, делились секретами. Он, надо сказать, тоже вел себя с ними довольно по-человечески. И тоже любил. Но иногда все-таки обижал.

      – М-м-м, – слабо протянула Женя.

      Ее лоб был влажным от слюней и пота. Под глазами – подтеки от размазанных туши и теней. Вокруг губ – нечеткие следы бежево-карамельной помады. Олег улыбнулся: макияж, испорченный иррумацией, приводил его в восторг, и вытащил член из горла Жени. В этот момент слюни потоками потекли по ее лицу и попали в нос, отчего она закашлялась.

      – Ты умница, – серьезно сказал Олег и провел рукой по мокрым щекам и по губам, а потом дотронулся до ее клитора и стал интенсивно его ласкать.

      Она в ту же секунду широко развела ноги и громко застонала. Он усмехнулся: снова – в точку. Ее надо было похвалить. Наградить. Дать отдохнуть.

      Через пару минут Олег убрал руку и снова вошел в ее горло, на этот раз крепко сжимая его ладонью.

      Жене было хорошо. Несмотря на нехватку дыхания, постоянно подкатывающую тошноту и режущую боль в глотке – такая обычно бывает при ангине, ей было хорошо. Оттого, что хорошо ему. А еще оттого, что она только что кончила. И не просто кончила, а кончала до сих пор. Женя не знала, как Олег это делает,