Обещание. Даниэла Стил

в окно утреннего солнца медленно ползли по крахмальным простыням на кровати Майкла; в углу монотонно капала из крана вода, и раковина из нержавеющей стали отзывалась на падение каждой капли чуть слышным басовитым гулом; с зудением билась в стекло случайная муха.

      «Тихо, как в могиле...» – машинально подумала Марион, и тотчас же ее сердце отчаянно подпрыгнуло в груди. О господи, нет!!! Ее руки взлетели к губам. Точно такая тишина была в палате, когда Фредерик...

      Марион застыла на пороге, не в силах сделать ни шага, и только беспомощно переводила взгляд с кровати сына на врача и обратно.

      И вдруг она увидела его – своего мальчика. Слава богу, он был жив и смотрел на нее широко открытыми глазами. Слава богу!.. Марион подавила рыдание и, протягивая к сыну руки, неверным шагом двинулась вперед. Оказавшись у самой койки, она наклонилась и бережно коснулась кончиками пальцев его лица.

      – Привет, мам... – Голос Майкла был совсем слабым, незнакомым, хриплым, но все равно это были самые прекрасные слова, какие Марион слышала в своей жизни. Она улыбнулась в ответ, и слезы облегчения потекли по ее щекам.

      – Дорогой мой...

      – Мама... Я очень люблю тебя, мама!

      Глядя на них, Викфилд расчувствовался настолько, что в глазах у него защипало. Подозрительно шмыгнув носом, врач выскользнул за дверь, но ни Майкл, ни Марион даже не заметили его ухода. Прижимая к груди голову сына, Марион гладила его по волосам и думала о том, как он дорог ей. Что бы она делала, если бы потеряла его?

      – Ну, мама, успокойся, не надо плакать! Я хочу есть, мама, – пробормотал Майкл, и Марион рассмеялась сквозь слезы. Он жив, жив, пело ее сердце. И целиком принадлежит ей одной!

      – Сейчас мы организуем для тебя самый большой, самый вкусный и самый питательный завтрак, какого ты еще никогда не ел, – пообещала она и тут же спохватилась: – Конечно, если Вик разрешит...

      – К черту Вика, ма, я умираю с голода.

      – Майкл! – Марион нахмурилась, но сразу же поняла, что не может на него сердиться.

      Она могла только любить его и... оберегать – оберегать от всего, чего бы это ни стоило. Бросив взгляд на лицо сына, Марион увидела, что Майкл неожиданно помрачнел, по-видимому, вспомнив о том, где он находится и что привело его сюда. До этого он вел себя точно так же, как в один далекий день, когда ему удаляли миндалины. Когда Майкл очнулся после легкого наркоза, ему нужны были только мама и мороженое, которое он очень любил, но сейчас его лицо выражало слишком многое...

      – Мама... – Майкл попытался сесть, но тотчас же снова откинулся на подушку. Было видно, что он отчаянно хочет что-то спросить, но не знает как. Глаза Майкла лихорадочно шарили по лицу Марион, а пальцы слабо стискивали руку.

      – Успокойся, родной, тебе нельзя волноваться.

      – Скажи, мама... другие... Те, кто был со мной прошлым вечером?.. Я помню, мы...

      – Бен уже вернулся в Бостон. Отец забрал его. У него несколько переломов, но он скоро поправится. Бен легко отделался... – Марион вздохнула и в свою очередь сжала пальцы сына. Она знала, о чем он сейчас спросит,