13.09. Константин Котлин

пропуск – предъявите его на пункте охраны. Приятно было с вами сотрудничать, всего доброго, господин ван Люст! Наслаждайтесь.

      Меня будто не замечали. Эти приторно улыбающиеся то ли врачи, то ли военные буквально вылизывали Николаса. Под их причмокивающую лесть он, кивая и сверкая ответной улыбкой, сел на водительское место и завел двигатель. «Аурус» тихонько зарычал, сдавая назад, собираясь в любой момент рвануть к поверхности. Стало не по себе: сзади меня находилось нечто, вокруг меня происходило нечто, и я ничего не мог с этим поделать. Надпись «Уровень Отгрузки» и сам этот чертов уровень остались внизу, в неизвестном мне кругу ада. Мы хранили молчание; проехали пункт охраны, заняли место в левом ряду проспекта, готовясь нырнуть в туннель. Время вновь стало вязким и мерзким, запульсировало окровавленным сигналом светофора где-то впереди; время приклеило автомобиль к асфальту, не пуская нас в черную утробу подземной дороги. Я не мог больше сдерживаться, спросил с сарказмом:

      – Здесь мудрость? Отгрузили по полной, да? И что же там?

      Николас нажал кнопку на приборной доске, и салон заполнился приторным ароматом. Бельгиец держался, открещиваясь от моих вопросов стоическим молчанием. Наверное, подбирал правильные слова. Готовил абстрактное, отвлеченное, циничное объяснение. Наконец заговорил:

      – Глеб… Посмотри, пожалуйста, сам. А потом я отвечу на любые твои вопросы.

      Сильный ход. Он самоустранился и теперь не ответчик за мою впечатлительность. Что ж, пусть будет так.

      Медленным движением устроился на своем месте так, чтобы без труда протянуть руки к свертку. Когда пальцы дотронулись до странного материала, автомобиль въехал в полумрак туннеля. По салону блуждали сполохи от фар встречного транспорта и освещения подземной дороги; эти огни показывали на мгновения то, что обнажали руки. Подсознание уже давно нарисовало самый невероятный сценарий, но разум упрямился; только факты заставят принять миф за реальность. Что-то щелкнуло вдруг в голове, и ее стала топить жгучая злость, и руки безо всякой щепетильности сдернули с таинственного предмета ткань.

      «Аурус» выехал на Заневский проспект, свернул на неприметную улочку. Салон залило серым светом – и я увидел ее.

      Светится обнаженное тело; темный нимб – копна густых волос. Овал лица, высокие скулы. Веки сомкнуты, но я знаю цвет радужки – он серебряно-серый. Брови – преломленные линии чернеют над густыми ресницами, хмурятся. Благородный высокий лоб закрыт вьющимися темными локонами, падающими на изящные плечи. На коленях сложены тонкие руки, голова чуть опущена вниз.

      Вспышка.

      Я вижу ее. Вижу всю – обнаженную, спящую.

      Вспышка.

      Безумие несется сквозь заснежный город.

      Воздух иссяк в легких. Глаза остекленели. Пальцы вцепились в обшивку сиденья. Все мышцы горели от боли, а в висках билось сумасшедшее сердце. Удар: СО; удар: ФИ; удар: СО; удар: ФИ. Между ударами просачивались ярко-красные, будто кровь, слова:

      СО… – подделка; ФИ… – мимикрия; СО… – обман; ФИ… – суррогат.

      Вздох.

      …СОФИЯ!..

      Пульс