Святилище кровавой луны. Зиан Шафер

твердит мне, что, признав поражение, я позволяю ему оставаться в моей голове. Однако угрызения совести недолговечны. Я проголодалась, мне скучно, я устала и обливаюсь по́том. По правде говоря, еще немного, и я уверена, что буду способна совершить военное преступление.

      – В последний раз я видел перо в Таравине. Мы отправимся туда и пойдем по следам. – Он поправляет свое пальто, как будто оно в принципе здесь к месту.

      Я качаю головой, тыльной стороной ладони вытирая пот, выступивший у меня на лбу.

      – Сначала мы поговорим с Венсеном. У него был контракт на то, чтобы отыскать и доставить твою книгу. Вероятно, он располагает той информацией, которая приведет нас к заказчику сатира.

      – Кто такой Венсен?

      – Твоему тщедушному умишку этого не понять, – дразню я, желая использовать эту фразу, пока не забыла ее. Кроме того, я понятия не имею, как описать, кто такой Венсен.

      Он издает рык, направляясь к двери, не дожидаясь меня. Я могла бы побежать за ним, чтобы не отстать. Но это кресло довольно удобное, и я была бы не прочь понаблюдать, как он в отчаянии врывается обратно в кабинет. Поэтому я наслаждалась каждой секундой своего драгоценного времени. Судя по часам, у меня есть полчаса, чтобы добраться до рынка, прежде чем состоится сделка с клиенткой. Так уж вышло, что рынок находится в противоположной стороне от гостиницы, в которой остановился Венсен. Поэтому я быстро иду к своей сумке, и моя нравственность засыпает, когда я закидываю в сумку первые попавшиеся под руку безделушки, чтобы подзаработать или просто пополнить свою сокровищницу.

      Прошла уже одна ночь. Период траура закончился. Все, что осталось в этой комнате, теперь общее.

      Я чувствую приближение Гидеона, ощущаю густой привкус трав на языке. Я никогда не умела ощущать вкус того, чего не ем и не улавливаю обонянием, так что это еще один пункт, который можно добавить к моему бесконечному списку вещей, которые я не понимаю.

      Виски обжигает мне рот, когда он врывается обратно внутрь, проходя прямо через дверь. Если бы он действительно мог прикасаться к вещам, я уверена, что от свирепости его обжигающего взгляда по зданию пробежала бы дрожь. Это, должно быть, ошеломляющее зрелище для любого, кто стоит снаружи.

      – Ты идешь? – он предупреждающе скалится, мой отец множество раз поступал так же, «вдохновляя» меня ускорить шаги, чтобы догнать его.

      Я не отвечаю, бережно располагая турмалин на дне сумки. В книгах заклинаний говорится, что это хороший кристалл для того, чтобы «разогнать негативную энергию и защититься от нее». В ней не уточнялось, подействует ли он на шестифутовое[3] «оружие», которое по неизвестным причинам было запечатано в книге – еще один вопрос, который мне нужно будет задать, если он сочтет нужным ответить.

      Может быть, если я брошу в него кристалл, он исчезнет?

      Он складывает руки на груди – явный признак его раздражения.

      – Несешь чушь по поводу мудрости, а сама ведешь себя как дитя малое. – Я не уверена, подразумевает ли он под этим мое молчание или то, что я заставила

3

6 футов – примерно 1,83 метра.