Будущее. Владимир Юрьевич Василенко

поведения во всех условиях нашего существования. И самих условий тоже – этого бескрайнего поля изводящего равновесия сил: «будет» – «никогда», «можно» – «нельзя», «вперед» – «никуда»… Но главное: он интересен! Чем – неважно… Вчера ведь тоже, и дважды… Не так, мимолетнее, но… Если бы только раз, случайно, но вот вчера ведь тоже… Прошлое за этим непроницаемым, внимательным взглядом, за, пусть винно-темными, но софитами – что оно? Что она вся сама, что ее глубина, опыт?.. И тут как возвращение к чистоте и точности ощущений на ум ему снова пришло, что если не с большей властью, чем прошлое и настоящее, то уж во всяком случае с более волнующей притягательностью распоряжается нами будущее, что, стоит только вообразить наши полеты во сне как нечто, относящееся не к прошлому, а к будущему, или же представить, что «В начале было Слово» произносится кем-то из будущего о прошлом, какое для нас – всего еще то, куда мы идем, приближая его, – и жизнь обретает новые смысл и объем, легче становится на душе, словно большая, прожитая нами любовь ждет нас, заблудших, на берегу… Твоя суть – чувство количества будущего, имеющегося у тебя…

      Все не решаясь потратиться, Сырцов приоткрыл наугад книгу, перед тем как, скорее всего, вернуть ее на полку:

      «Внимательно, как бы сообщая аудитории нечто большее, чем это свое молчание, оглядевшись, он начал:

      – Сейчас, когда деньги уже у меня, я позволю себе с этой высокой, выше некуда, трибуны выразить свое отношение ко всякого рода церемониям, включая и организованную накануне Шведской Королевской Академией…»

      – Возбуждает?

      – По крайней мере, внутренне я абсолютно спокоен, – так, что там у нас?.. Ого!.. Ого!!!.. Он ставит-таки на полку. Видимо, название сбило винноглазую (ту! из автобуса!) с толку…

      – Но это же нечестно.

      – Что нечестно? Что именно?

      – Н-ну… Не у всех же… снаружи.

      – Что вы предлагаете?

      – Не я…

      Увлекаемый под руку, Валя плетется следом, чтобы быть наконец прислоненным к этой кафельной (откуда она взялась?) стенке. Обе ее руки – по сторонам, на высоте его глаз, кафеле́я.

      – Послушайте.

      – Что? Как бьется сердце?

      – Я глубоко одинока.

      – Насколько?.. Чем обязан? Я не…

      – Не просто, не просто обязан… Я из будущего, там темно.

      Э-э-э… пожалуй, нужен хороший синитар… Одета, вроде, прилично.

      – Н-ну, здесь тоже… не очень.

      – Там нет понятия о свете.