Глубокие воды. Эмма Бэмфорд

Но до заката. Радируй мне, когда будешь на месте.

      – Слушаюсь, сэр. – Он двинулся к выходу.

      – И вот еще что, Умар, – добавил я, – захвати для них там какой-нибудь одежды и осмотри напоследок яхту, чтобы не задерживаться, когда получим разрешение.

      Он закрыл за собой дверь.

      Когда мы остались наедине, я начал по новой:

      – Кто рассказал вам о нашем патрульном корабле? И где вы находились?

      Она опустила взгляд.

      Что бы мы с женой ни обсуждали – учебу Адама, события в кампонге, наши планы на будущее, – мне приходилось ждать, пока она поразмыслит над своим ответом. Мария задумчиво склоняла голову, и в конце концов меня вознаграждал блестящий взгляд ее турмалиновых глаз.

      – Остальные, – ответила Виржини. – Это они рассказали нам о военном корабле. Остальные на Амаранте.

      Значит, она побывала на Амаранте. В последнее время туда мало кто добирается, но некоторые из этих иностранцев так упорны. Говоря «иностранцы», я имею в виду западных людей, потому что почти все они – приезжие с Запада, думающие, что острова вроде Амаранте – это рай, а полоска золотого песка – та самая утопия, которую они искали и которая исцелит все раны. Пожалуй, для заживления чьих-то поверхностных ран и впрямь хватает толики солнечного света и глотка соленого воздуха. Но раны других слишком глубоки. А третьих эти пляжи и прибрежные воды приводят к гибели, а не к перерождению.

      Я хотел сказать все это ей, но вместо этого рассказал, что раньше мы патрулировали Амаранте несколько раз в год, но, поскольку остров очень далеко, а с ресурсами сейчас туго, центральное командование изменило наши обязанности.

      Виржини продолжала смотреть на свои колени, ссутулившись, втянув голову в плечи, словно заняв оборону, и я не знал, как к ней подступиться.

      – Вы с Джейком проводили на Амаранте отпуск? – попытал удачи я.

      Она моргнула.

      – Вроде того.

      – А потом с ним произошел несчастный случай?

      Молчание. Она разглаживала складки простыни, снова и снова расправляя ткань в одном и том же месте, как будто могла разгладить морские волны.

      Мария говорила, что лучший способ успокоить бурные воды – это полить их маслом, но в тот день ей не помог бы никакой чудодейственный бальзам.

      Я собрался с мыслями. За несколько коротких разговоров с этой белой женщиной я так и не выяснил, каким образом ранило Джейка и что так сильно потрясло ее саму. Пора разобраться, что к чему.

      – Виржини, что произошло?

      Она допила чай, хотя к тому времени он, вероятно, совсем остыл. Ставя пустую чашку на полку рядом с моей койкой, она задела стоявшую там фотографию, и молитвенные четки, висевшие на рамке, со стуком упали. Она подняла их – крестик угнездился в ладони, нитка с бусинами свесилась с запястья – и наклонила голову, чтобы их рассмотреть. Ее рыжеватые волосы, подстриженные коротко, как у мужчины, были чудовищно спутаны.

      – Вы католик? – спросила она.

      – Меня