За полшага до счастья. Аньес Ледиг

и не подозревал, что она сумеет нажать на курок. Вот так-то… Поэтому ему нужно время, чтобы привыкнуть к тебе. Вообще к людям… Я пригласил его, чтобы он слегка передохнул, набрался сил, прежде чем снова погрузится в свою работу. Он не выходит из своего мрачного состояния, и становится все хуже и хуже. Меня это беспокоит.

      – Понимаю. Не буду к нему приставать. В конце концов он со мной свыкнется.

      – Да, в конце концов… Знаешь, он хороший мальчик. Ему просто требуется какое-то время. Сбросить балласт. И все вернется. Он никогда не был клоуном, но умеет быть милым.

      – У него нет детей?

      – Нет, они не успели их сделать. Может, это и к лучшему, – добавил Поль, – лишиться матери в таком раннем детстве…

      – С другой стороны, ребенок помог бы ему выкарабкаться…

      – Уступи ему Людовика для вертикального вытяжения. Я уверен, что результат будет отменным.

      – У Люка не хватит сил вытянуть всех: ему всего три года.

      – А кого же еще он тянет?

      – Меня. Он помогает мне вставать по утрам, терпеть мою работу, надеяться на лучшее.

      – Ты не можешь назвать себя счастливой?

      – Но и несчастной – тоже. Главное, я устала. Мне хочется лечь, – вдруг объявила Жюли.

      – Чтобы не рассказывать мне о своих настроениях?

      – До завтра…

      – И все же объясни мне кое-что. Что это за тряпка, с которой он не расстается?

      – Один из моих старых бюстиков, – улыбнулась Жюли.

      – Бюстиков?

      – Бюстгальтер. Для кормящих. Как-то вечером, когда Люк еще едва ползал, он нашел его в груде белья на полу перед стиральной машиной и захотел с ним спать. От него же пахло молоком. И с тех пор это его талисман, или, как он говорит, «дуду». Правда, я отрезала бретельки, потому что они за все цеплялись. И так меньше похоже на лифчик. Я тут месяц назад зашла в детский сад, так их чопорная директриса вызвала меня, чтобы прочесть мне целую нотацию про его неприличный талисман. «Никогда не видела ничего подобного. Почему бы тогда не трусы?» – сказала она мне.

      – Ну что же, в чем-то она права. И что ты ей ответила?

      – Что Люку нравится запах моего молока, что я бы забеспокоилась, если бы он стянул лифчик нянечки из детского сада, а так пока нет повода закидываться. Тем более что, замусоленный и без лямок, он постепенно утратил свою первоначальную форму. Так что в ящике возле входа в группу, где дети оставляют принесенные из дому плюшевые игрушки, лежит и бюстгальтер для кормящей матери, который, впрочем, уже ни на что не похож.

      – Когда Жером был маленький, у него были мякушки.

      – Что?

      – Мякушки. Это он сам так назвал. Куски желтого поролона, которым набивают валики и подушки. Он всегда имел при себе несколько штук, мял их в руке и сосал палец.

      – Не менее странно, чем бюстик…

      – Однако не так узнаваемо… Как-то раз, когда ему должно было исполниться шесть, мы арендовали домик в горах. Там в одной