Морской царь. Евгений Таганов

благовониями так, что все окна и двери открывай, и быстро разделились на приятельские пары: Милида сдружилась с Калчу, а Эсфирь с Лидией, и лишь Евла осталась сама по себе, пытаясь присоединиться то к одной, то к другой паре и всюду получая отказ.

      – Я не понимаю, почему они так, – жаловалась она на очередном любовном свидании князю. – Ну, Милида с Лидией меня к тебе ревнуют, а Калчу с Эсфирью почему нос воротят?

      – Если хочешь, можешь, вообще туда не приходить, – предлагал Дарник. – Меня когда-то словенские князья тоже за безродного выскочку принимали. Ну и ничего, потом сами с удовольствием в гости приезжали.

      – Ага, не приходи… Тогда я вообще кем стану? – возражала Евла.

      В этом и состояла главная сила притягательности Курятника, которую Дарник сам до конца не понимал: все советчицы волей-неволей чувствовали себя вершительницами судеб обеих столиц, а их ревности и словесные взбрыкивания лишь придавали этому дополнительную вкусность. То, что Дарник почти всякий раз просил соблюдать секретность их бесед, еще больше подкупало «куриц», и пропустить хоть одни посиделки Курятника вскоре стало для них смерти подобно.

      Бесконечная зимовка между тем подходила к концу. Исчез снег, припекало солнце, проклевывалась свежая трава. На Левобережье наконец-то появились пришлые кочевники с отарами овец и коз, желая их обменять на наконечники стрел, топоры и лопаты. Как и кутигурам, наконечники им выдавали широкие и из мягкого железа, пригодные лишь для охоты, а не для сражения. Дарник мог торжествовать – его установка на получение от степняков шерсти начинала действовать.

      Начали прибывать и дальние гости. С севера по Правобережью прискакала ватага потеповцев, сообщила, что нашли на Яике в его серединном течении несколько городищ в окружении озер и дубовых лесов, где живет племя рыжебородых гремов, выращивающее кроме зерна и проса много льна и конопли: стало быть, о нехватке полотна и пеньки можно смело забыть. Потепа с Баженом из-за сильных морозов дальше на север не пошли, зато основали рядом с гремами на Правобережье Яика опорное городище Вохна, с тем чтобы летом с княжеским подкреплением двигаться дальше вверх по Яику. А как сойдет лед, ждите плоты с грузами в Дарполе.

      Затем по Ямной гоньбе пришла весть о большом торговом караване из хазарского Ирбеня. Возглавлял ирбенских рахдонитов визирь-казначей Буним. Едва услышав о его приезде, князь сразу понял, что речь непременно пойдет о новом походе. И не ошибся.

      – Я привез невольниц, зерно и вино, – с ходу сообщил, улыбаясь во всю кучерявую бороду, визирь, поклоном приветствуя присутствующих на встрече Калчу и Корнея, а также десяток толмачей-иудеев во главе с Эсфирью.

      – А еще меха, мед и бисер, – ухмыльнулся воевода-помощник, уже хорошо обо всем осведомленный.

      – Это немного не для вас. Для Хорезма. Мы же не можем туда идти с пустыми руками, – ничуть не смутился Буним.

      – А также наверняка серебро за наше сукно и нашу кровь? – добавил Рыбья Кровь.

      – Только за вашу кровь.