Я знаю, что жизнь лишь начало…. Вадим Рекун

вверх взойдет обветренное знамя.

      И пусть тот путь, очерченный кривой,

      Ведет меня доселе и обратно,

      Я все равно останусь сам собой,

      Хотя, быть может, вижу, что превратно.

      «Город спит, и асфальт утонул от дождя…»

      Город спит, и асфальт утонул от дождя,

      Ну скажи, где же ты, позови ты меня.

      Только нету тебя, и не видно ни зги.

      Так куда мне бежать от любви и тоски?

      Вновь потухли огни в темных окнах домов,

      Ветер гонит листву вдоль по розе ветров,

      Пробивая насквозь мою бренную плоть,

      Мне и так нелегко, а теперь умри хоть.

      Тускло светит луна и гудят фонари,

      Я опять проброжу до утра, до зари,

      Поперек обойду сотни сотен дорог.

      Если знала бы ты, как же я изнемог.

      Я не знаю, зачем да куда я иду,

      «Я не нужен тебе», – губы шепчут в бреду.

      Средь толпы я ищу столь родной силуэт,

      Но безлика толпа, и тебя средь них нет.

      Вот скорей бы зима – и уляжется грусть,

      Позабуду тебя навсегда, ну и пусть,

      И глаза, и твой смех, и улыбку твою —

      Всю родную тебя забытью отдаю.

      «Нам не спастись от холодов…»

      Нам не спастись от холодов:

      Тепло исчезло в небе зимнем,

      Безмерна праведность дворов,

      Белеет византийским бивнем.

      Спит голодающий январь,

      В мечтаньях гулко бродит лето,

      Листает листья календарь,

      Все с белизною лазарета.

      Отрезав небо от земли,

      Лежат опухшие сугробы,

      Ох, много зимы намели

      Снегов нехоженых со злобы.

      Все оборвав и обглодав,

      Кусает холод нос и уши,

      На растерзание забрав

      Неупокоенные души.

      «Стой же, стой же, не спеши, прошу…»

      Стой же, стой же, не спеши, прошу,

      Жизнь моя, мне некуда укрыться!

      Боль внутри, я ветер тормошу,

      На задворках станется ютиться.

      Если бы я что-то отыскал,

      Некий смысл среди житейских бредней,

      То слепцом безумным б не рыскал,

      Может, я на точке дней последней.

      Дух надломлен якобы живой,

      Не бегу – топчусь, как лошадь в стойле.

      Ты не можешь быть повсюду свой —

      Обретаю долю поневоле.

      Не искал того, чего здесь нет,

      Обмануть себя я не сумею,

      На вопросы спустится навет,

      А с неправдой нехотя, но смею.

      «У птиц уж больше прав, чем нынче у двуногих…»

      У птиц уж больше прав, чем нынче у двуногих:

      Лети куда хочу – ни рамок, ни границ,

      А тут права теперь остались у немногих,

      Как правило, у тех, кто с глянцевых страниц.

      Я вспомнил то, что мы с рождения похожи,

      Законы всем равны, но для иных равней,

      Наверное, теперь немного подытожим:

      Без денег ты неправ, хоть где поклоны бей.

      И мира чистота внезапно сократилась:

      У