Заклятие. Истории о магах. Святослав Логинов

не хватило. Или же на улице будут готовить ужин, а очаг в доме потушат и улягутся вповалку. Все настолько обыденно и правильно, что поневоле хочется взять ноги в руки и бежать от мирных путников подальше. Но если пришли те, кто ловит таких, как ты, – это значит выдать себя и навлечь беду на всю чащу.

      Лишь в одном пришлые просчитались: выставили часовых и так их припрятали, что не всякий разберет. Вот и мы сделаем вид, будто ничего не заметили.

      Марцун двигался бесшумной охотничьей походкой, отчаянно надеясь, что засевший в секрете часовой не станет сразу бить насмерть. Уклониться можно и от смертельного удара, но это значит вчистую выдать себя и округу, которая надеется на твою защиту.

      Шумнуть, что ли? А то просквозишь мимо секрета незамеченным, тоже ничего хорошего не выйдет.

      Вопрос изныл сам собой, как изнывает большинство важных вопросов.

      – Ну-ка постой, – послышался сипловатый голос чуть в стороне от тропы.

      – Стою, – отозвался Марцун.

      От дерева отделилась призрачная фигура, и оказалось, что это коренастый мужик с рогатиной в руках. Лук, который часовой должен держать наготове, был небрежно закинут за спину, но саадак открыт, и нет ни малейшего сомнения: вздумай задержанный бежать, стрела догонит его на втором шаге. Рогатина, похожая на огромный ухват со стальным штырем посередине, мирно опущена к ноге, но Марцун чувствовал, как мгновенно она может быть вскинута навстречу тому, кто вздумает напасть. Рогатина хороша для охоты и оборонного боя. В руках у княжьего дружинника ее встретишь редко. Да и сам часовой не похож на дружинника, скорей уж безуказный охотник. Или леснак?.. Тогда совсем плохо. Хотя леснаки в здешней чаще не живут, им по нраву чистые сосновые боры.

      – И куда ж ты идешь, добрый человек?

      – Домой. Вона, ваши подле моего дома обустраиваются, отседова слышно.

      Если часовой и впрямь леснак, ему лучше не врать. Раскусит с полуслова и вранья не простит.

      – И куда ходил?

      – На охоту.

      – Разве отшельники на охоту ходят?

      – Чур меня, какой же я отшельник? Отшельники живут черт знает где, молятся черт знает кому и с живыми людьми никаких дел не имеют, а я чуть не каждый месяц в ближнем селе бываю: что продать, что купить и новости узнать.

      – И что ж ты, охотник, в лесу добыл?

      – Сам не видишь? – Марцун встряхнул висящего на ремешке глухаря.

      – Могучая птица. С полпуда будет.

      – Ну, ты сказал!.. Таких и не бывает. Но и этот хорош. Только как, мне домой-то можно?

      – Можно, – легко согласился часовой. – Пошли, провожу.

      Походка у провожатого тоже была легкая, охотничья. Оно и понятно: кого попало сюда не пошлют. Неумеха здесь сгинет – и сам не поймет как. Так что лучше на всякий случай считать встречного леснаком, а гостей – безуказной бандой, где всякого народа встретить можно.

      – Жарить глухаря будешь? – спросил леснак.

      Это он совсем за глупого считает. По лесначьему закону добычей надо делиться.