Лукоморье. Книга Вторая. Поле Битвы. Родион Александрович Вишняков

сухого спирта.

      Рогова повернулась, посмотрела в открытый дверной проем.

      Показалось. Никого там нет. Дедушка продолжает смотреть телевизор, а кроме их двоих, в эту квартиру больше никто не придет.

      «Надеюсь, что временно», – пронеслось в голове.

      Маша достала плотный сверток с детской одеждой, уложила его внутрь рюкзака. Сверху пошли упаковки с брикетами сухих макарон быстрого приготовления и несколько энергетических батончиков. Последним в недра заплечного мешка улеглись компас и горелка.

      Вроде бы все. Ничего не забыла.

      Она подняла груз: пойдет. Не слишком тяжелый.

      Маша закинула рюкзак на плечи, подогнала длину лямок. Не хватало еще, чтобы где-то что-то пережимало. У нее один раз такое уже было. Началось все с противного покалывания в пальцах, а закончилось нарастающей вялостью во всей руке. Противное ощущение. Конечно, быстро проходит, если освободиться от груза, но рисковать лучше не стоит. И еще нельзя, чтобы рюкзак расхлябанно болтался и при каждом шаге бил пониже спины. Конечно, рюкзак мужского рода и попа у нее подтянутая, упругая – за счет постоянных тренировок, но единственный, кто мог к ней прикладываться, это супруг. Другим – ни-ни! Руки шаловливые будут сразу отбиты.

      Маша кисло улыбнулась.

      Шутка была так себе. Но надо же хоть как-то поднять себе настроение.

      Да и правды в этой шутке не так уж мало. Порой взгляды знакомых мужского пола вгоняют ее в краску, особенно после того, как она стала вдовой.

      Сделав поправку на толщину свитера и спортивной куртки, Маша отложила рюкзак и взяла оживший входящим сообщением телефон. Смс пришло от подруги:

      «Ок»

      Коротко и ясно. Вот за что она любит Юльку. Поняла, что дело серьезное, и сделает все, что от нее зависит. А может, и больше. Конечно, сейчас ее прямо-таки распирает любопытство, но все разговоры на потом. Если удастся вернуться живой.

      Рогова оделась.

      – Дедушка.

      – Да, Машенька?

      Сразу стало тоскливо и мучительно больно. Так называет ее только он. Любит. А что будет с ним, если больше они не увидятся? Говорят, старики часто не переживают горьких утрат. Но другого выхода нет.

      – Я в Киров, – она заглянула в комнату. – Света просила помочь ей по работе. Буду через пару дней. Никита у Юли в гостях. Захотел там каникулы провести.

      – А когда он уехал? – Григорий Иванович посмотрел на внучку поверх очков.

      – Сегодня утром. Рано. Ты спал еще, – Маша почувствовала, как наливается краской. Оставалось только радоваться, что в комнате и коридоре слабое освещение.

      – Даже не попрощался…

      – Я запретила. Ты же спал.

      – А сама-то? Так и будешь через порог досвиданькаться?

      Маша прошла в комнату, обняла поднявшегося из кресла деда. Предательски всхлипнула.

      – Простыла?

      – Угу, – выдавила она короткий ответ. В сердце в очередной раз возникло непреодолимое желание все рассказать. Поделиться