Черный цветок. Татьяна Коршунова

женщиной.

      Томе нравилось помогать на ферме. Она не боялась физической работы, потому – что была приучена к ней с детства.

      Окунаясь в заботу о животных, она чувствовала себя нужной, а иногда даже незаменимой. От этого в душе, словно что-то расцветало, пело и, порой накатывающие, грустные мысли быстро забывались.

      – Ну, вот и отлично! Хорошо поработали. Сейчас перекусим и дальше за дело, – Мария сполоснула руки под навесным умывальником, вытерла их о передник и, сделав несколько шагов, вошла в помещение.

      Тома умылась и шагнула за ней. Тем временем женщина разлила по чашкам молоко, толстыми ломтями нарезала принесенную Петровной, маковую витушку и кивнула девушке. – Давай! Давай! Смотри, какая у нас сегодня вкуснятина.

      В старом вагончике, переоборудованном в столовую, было тесно и душно. Но так как работники обедали в разное время, а большинство из них и вовсе предпочитали отлучаться домой, места хватало всем.

      Два стола, шесть табуреток, чашки, ложки и вилки. Вот, пожалуй, и весь набор удобств. Маленькое окошко, по – домашнему занавешенное тюлем, который давно не мешало бы постирать, да ни у кого руки не доходили.

      Тома не стесняясь, взяла чашку, кусок витушки и с аппетитом откусила ладный кусок. Тут же запила его молоком и от удовольствия промычала.

      – А, что это… Сережки никак новые? – с улыбкой вдруг заметила Мария.

      Тома смущенно пожала плечами и, соглашаясь, кивнула.

      – Ее… наследство? Кстати с днем рождения тебя! – в голосе женщины промелькнула добрая грусть. И получив в ответ удовлетворительный кивок девушки, тяжело вздохнула.

      Снаружи послышались крики и какая-то возня. Затем ругань мужчин и женское оханье. Мария нахмурившись, откинула занавеску, прильнула к окну и, приложив правую руку к груди запричитала:

      – Ой. Ой. Что же это… – сорвалась с места и бросилась к двери.

      Тамара тут же поставила чашку, резко встала и направилась следом.

      Внутри что-то екнуло. Какое-то странное и тревожное чувство. И только когда девушка оказалась на улице, словно видение, перед глазами возник образ бабушки и тут же исчез, а еще через мгновение Тома поняла почему.

      Были ясны и ругань трактористов Емельяна Васильевича с сыном и оханье Петровны и причитания Марии. Они суетились вокруг истекающего кровью Степки и не знали, как к тому подступиться, дабы не сделать хуже.

      Все бы ничего, но парень, видимо испытав шок, не произносил ни звука, хотя должен был кричать от боли потому – что кисть его правой руки болталась на куске мяса. Степан лишь зыркал по сторонам, и пребывал в каком – то одурманенном состоянии.

      Тамара смотрела на обескураженных людей и Степана, но не решалась сделать шаг. Вот он! Момент, которого она ждала всю жизнь. Выбор, который нужно сделать здесь и сейчас. Немедля, не оглядываясь и не думая о том, что будет дальше. И решение, которое казалось, она приняла для себя уже давно, вдруг стало шатким. Понимание, что все изменится для нее раз и навсегда, сделай она шаг вперед, накатило холодной волной.

      Времени