Оберег из Сычигорья. Сергей Фрейнд

злился на себя. Его вспыльчивость навредила делу. Он убил человека Шварца.

      – Скажем, что зарезали в пьяной драке.

      – Да что вы! – скривился Пурелий. – Это же Шварц, тут хитрее нужно. Пошлю сообщение, что человек не появился. Но я случайно стал свидетелем, как тело со скошенным носом увозили в отстойник. Взбесив воеводу шуточками, я всё-таки добился того, чтобы мне предоставили доступ к вещам убитого. Платка не обнаружил, но порошок в закрутке был. Уважаемый Шварц, я могу подождать, когда ваш человек появится. Но вы бы проверили, может, убитый и есть ваш шорник? Платок же украл кто-нибудь из стражи.

      – Платок взял, а порошок оставил?

      – Мы не можем дать исчезнуть порошку. А вдруг он ценный? И на изготовление аналога уйдёт неделя. У вас есть свободная неделя, уважаемый Гидон? Может, проведём её вместе? Говорят, хозяйки дома у пруда весьма очаровательны. Прихватим наложниц, бочку другую вина и…

      – Заткнись.

      Воевода не злился на Пурелия. Раз шутит, значит, работает. Работает на него, на Гидона. Да и предложение толковое.

      – А порошок просто не успели украсть, – продолжил Пурелий. – Или не заметили. Или не посчитали ценным. Или не разобрались, что это. А платок красивый, денег стоит, вот и прихватили. Кроме того, мы не рассказываем обстоятельства смерти шорника. Пусть Лукас мучается в догадках. Если бы мы убили, то обязательно стали оправдываться причиной. Пьяная драка, погиб под конём и прочее. А тут просто: труп. Что? Как? Почему? Тоже наведём тумана для Шварца. Не одному ему позволено.

      Гидон согласился и велел Пурелию зачитать сообщение.

      – Наложница Ветер несёт смех и улыбается.

      – И где же тут складность? – расстроился Бадьяр. – Плохо. Теперь ты.

      Красильщица Чанка Кислая почесала подбородок красным ногтем и предложила свой вариант:

      – Наложница Эльза – это смех и польза!

      Барон засмеялся и шлепнул Ветер по заду.

      – Есть складность, есть! И пользу она приносит. Ух, как приносит!

      Бадьяр Широкий сидел за столом внутреннего сада. По периметру воины, набранные из стражников красного рода, охраняли очередную забаву барона. Бадьяр играл в складность. Он произносил имена, а участники придумывали рифму, характеризующую человека. Перед столом в покорной позе стояла Чанка Кислая и стражник синего рода, из-за красного дня не задействованный в нарядах.

      Рядом с пустым лицом молчаливил Давлей, по левую руку от барона недоволил казнахрон. Мортус не понимал интереса толстяка к складности. Игрища, еда и время, проводимое бароном в уединении с Эльзой, были понятны казнахрону. Бадьяр чревоугодлив, сладострастен и азартен. А значит, управляем. Но тяга к рифмованию слов раздражала казнахрона. «Залез бы на Эльзу и не отрывал людей от работы», – хмурился Мортус.

      – Давайте следующего, теперь костоправ Давлей Болтун.

      Пока стражник думал, Чанку осенило:

      – Костоправ Давлей, кричи веселей!

      – Точно! Точно! – засмеялся Бадьяр и замахал руками на костоправа. –