Два бандита для Плюшкиной. Эльвира Осетина

а, – зло усмехнулся Паша, и добавил: – У тебя ровно пятнадцать минут, чтобы собрать своё шмотьё, и свалить нахрен из МОЕЙ хаты. – Слово «моей» он еще и выделил особым тоном голоса. – И скажи спасибо, что я так добр к тебе, а то вообще мог бы голой на улицу вышвырнуть.

      – Ах ты!

      Я со злости хотела влепить ему пощёчину, но он перехватил мою руку, и так болезненно сжал, что у меня из глаз брызнули слезы.

      – Ааа! – заорала я, чувствуя, что еще немного и моя кисть хрустнет.

      Я кое-как высвободила свою руку, баюкая кисть.

      А Паша, наклонился и нависая надо мной процедил:

      – Если ты, сука тупая, думаешь, что можешь поднять на меня руку, то это зря. Я могу её спокойно оторвать. Твой папаша сдох, и никто за тебя не заступится.

      А я зло бросила в ответ:

      – Я пойду в полицию…

      – Тебе никто не поверит, – усмехнулся мой муж.

      – А я еще и свидетельские показания дам, что ты такая и пришла, и нагло врешь на Пашеньку из-за ревности, – злорадно добавила блондинка.

      – У тебя осталось четырнадцать минут, – процедил Паша. – Собирай манатки и вали, куда хочешь.

      – Я это так не оставлю, – прошептала я. – Всё равно подам на раздел имущества.

      – Еще посмотрим, – рассмеялась Лера. – Мой отец – адвокат, он оставит тебя без копейки денег.

      Я перевела на неё удивленный взгляд.

      – Что ты смотришь, тупица, – усмехнулась она, и еще и потянулась как кошка, вставая на колени, и убирая свои рыжие локоны оголяя свою грудь. – Вали давай отсюда, пока цела.

      – Мы же подруги, – проблеяла я. – Как ты могла?

      – Подруги мы были только в твоем воображении, Танюша, – протянула рыжая, зло усмехаясь мне в глаза. – Если бы не отец, который приставил меня к тебе, чтобы ближе подобраться к твоему, то я и близко не обратила бы на такую посредственную лохушку, как ты внимание. А теперь свалила из нашей с Павлушей хаты.

      – Вы еще поплатитесь оба! – сказала я тихо, так как сил на то, чтобы говорить громко не было.

      Да и рука разболелась не на шутку.

      – Ну-ну, – хмыкнула Лера.

      А мне осталось лишь развернуться и опустив голову идти собирать вещи.

      Спустя несколько часов, я сидела за барной стойкой и вяло попивала мартини с водкой. Настроение было хреновым. А каким оно еще может быть, когда твой муж в наглую притаскивает домой любовницу, еще и твою лучшую подругу, и на мои возмущения еще и ухмыльнувшись, бросает:

      «Скажи спасибо, что я вообще на твою жирную тушу внимание обратил. Теперь, когда твой папаша копыта откинул, ты мне нахрен не нужна, так что проваливай».

      А затем выставляет тебя за дверь твоей же собственной квартиры, которую ты по глупости и влюбленности оформила на любимого мужа, еще и скрыв этот факт от собственного отца.

      Если бы папа был жив, он бы его живьем закопал, но папы больше нет, а я… я просто влюбленная дура. Даже нет, не так. Жалкая жирная влюбленная дура, которая не способна была заметить под собственным носом двух предателей. Лучшая подруга и собственный муж. Господи… где были мои глаза?

      Мысли о собственной никчемности, тупости и уродливости так и кружили в моей голове, и не желали меня оставить в покое.

      Настроение было настолько дерьмовым, что хотелось сдохнуть.

      Так называемые подруги, что вились вокруг меня, пока отец был жив, даже трубки не взяли. Я ведь не только с Лерой дружила. А теперь, получается, что все они общались со мной только из-за связей отца?

      И я осталась совсем одна.

      Эх, прав был папа, что за говно-человека замуж выхожу, но я же не слушала его, слишком сильно влюбилась. Да и к Лере он плохо относился, называл вертихвосткой.

      Папа всегда чувствовал люде из далека. Да только я не хотела ему верить, постоянно думала, что он преувеличивает и слишком сильно меня опекает.

      Паша такой красавчик, ну как в такого можно не влюбиться? К тому же первый обратил на меня внимание. До этого все мужчины только носы воротили или смотрели с жалостью, а он…

      Да и Лера, она была такой дружелюбной. Помогала мне подобрать стиль. Скрывать свои недостатки. Правильно пользоваться косметикой.

      Как бы я могла подумать, что она крутит шашни с моим мужем за моей спиной? Они же никогда этого не показывали?

      Я чувствовала себя развалиной. И самое ужасное, после всего случившегося, надеялась на то, что Паша одумается, выгонит Леру, а я вернусь в его жаркие объятия.

      Господи, самой было тошно от подобных мыслей, но я ничего не могла с собой поделать. Даже плакать не получалось. Настолько хреново было на душе.

      Так бы и сидела я, страдая и посыпая голову пеплом и напиваясь всё сильнее и сильнее, если бы бар не закрылся, и меня не попросили на выход.

      Пришлось соскребать свой зад со стула и уходить.

      – Можно я такси вызову и подожду здесь? – выходить на улицу в два ночи, что-то совсем не хотелось.

      Район,