Айседаль. Мария Куприянова

слабых… Вершить справедливый суд… Скольких людей он спас? Добрые поступки не должны иметь счета, ведь если в этом мире прибавится хоть одна счастливая улыбка, где-то там, на небесах, Даля улыбнется в ответ.

      Все, что он делал, делал ради Нее. Просто не мог позволить сгинуть ее последнему дару – силе девина. Случалось ли такое прежде? Разве могло волшебство переходить от одного к другому? Когда-то Тео мечтал быть таким же, как она. Между ними не существовало бы той пропасти, которая разверзлась между обычными людьми и девинами. Им не приходилось бы скрывать свои чувства от других. Ее народ не относился бы к нему так настороженно и враждебно. А его народ… Не убил бы ее.

      Ее выследили из-за него, он виноват в том, что случилось. И каждый следующий день, на протяжении десяти лет, он нес тяжкое бремя вины. А часть ее силы, наполнившая его тело, позволяла хоть немного ее облегчить. Волшебство Дали, его Снежной королевы, было легким, как первый пушистый снег, чистым и искрящимся. Нежным и сияющим, как лепестки георгина. А ему достались острые ледяные осколки, разящие в самое сердце. Горькие лезвия отмщения за ее смерть.

      Кончики пальцев привычно закололо, и Тео вовремя спохватился. Такое часто бывало – им овладевали воспоминания, и сила начинала рваться на волю. Только сейчас он находился в экипаже вместе с братом и его невестой, и должен был сделать все, чтобы себя не выдать. Он открыл глаза и посмотрел на сидящую напротив Мираэль. Голова ее склонилась к плечу Дириона и тот тихо сидел, боясь потревожить ее сон. Увидев, что брат проснулся, он приложил палец к губам, давая понять, что нужно соблюдать тишину. В любой другой ситуации Тео бы поднял шум, выкинул бы что-то особенно жестокое, но, посмотрев на спокойное лицо принцессы невольно залюбовался… и промолчал. Отвернулся к окну и сложил руки на груди, спрятав побелевшие от инея пальцы.

      Вдруг карету тряхнуло, и экипаж остановился.