В поисках меча Бога Индры. Елена Асеева

прохаживалси невдолге, напоследях, содеяв очередной развороть и перьступив чрез руки ваяводы, он вустановилси на прежднем месте, напротив его лица и произнёс:

      – Видал, Мстибог, каков у мальчоночки знак на груди вгорить? – ваявода усё ащё ошарашенно глядящий на духа торопливо кивнул, а Суседко ужось продолжал, – то… як ты понимашь знак не простой. Знак тот Асура Велеса, каковой як Бог Скота роги свои увыспрь устрямил. И усяк дух, не важно идеже вон кумандует: в воде, лясу, поле, дворе, аль твоей избёнке, узрев тот знак поймёть водно… помогать, пособлять должён он Борилушке, не вжалеючи свово живота. А ты тут… го… го… го… будто гусь гогочешь. Энтов знак могуть наложить духи лишь по воле Бога. А посему, хоть ты и вупрямый, но усё ж вумный, значить сам домысли, кто велел тот знак накласть. Накласть, зане бёдушка идёть страшна… злобна… от той бёдушки усе… усе могуть погибнуть… не токмо люди, но и звери, и духи. А тяперича я покажу тобе чавой-то… покажу, шо мальчонка не выдумывал ничавось, а к няму и у самом деле являлси Асур Крышня. Дай Борилушке нож, у тот самый… каковой на поясе у тя виснеть без делу. Ну, – и так как ваявода не спешил выполнять то о чём просил его Суседко, а изумленно разглядывал духа, тот ищё разок дунул яму у лицо.

      Оттого дуновения Мстибог резво пробудилси, и, повинуясь незримому хозяину избы, убрав руки со стола, маленько отклонилси назадь, вынул из ножен свой слегка загнутый, блистающий и вострый нож, да протянул духу. Но Суседко нож не принял, заместо няго к орудию подошли Коргоруши. Вони обхватили нож своими человечьими губами, да короткими, редкими зубами, появ егось, водна за лезвие, а друга за гладку костяну рукоять и развернувшись, медленно двинулись к краю стола.

      – Глянь-ка, – унезапно прорезалси густой и низкий голос ваяводы. – Коргоруши-то выходють на мене похожи… як одно лицо прям.

      А Борил вусмехаясь приметил, шо Суседко перенял не тока лицо и голос Мстибога, но и ево манеру гутарить.

      – Борилушка, – дюже ласковенько обратилси к мальчику Суседко. – Возьми нож, да надрежь перст на ручоночке.

      Мальчик хотясь, и, не понимаючи, вскую то надоть духу, спорить усё ж не стал, он сделал несколько шагов, и, подойдя упритык к столу, протянул руку к ножу. Коргоруши у тот же морг склонили головы, и, раскрыв рты, опустили в широку ладонь отрока нож ваяводы. Крепко зажав рукоять ножа у руке, мальчонка поднес вострый и загнутый клинок к левому указательному пальцу. Да неспешно, зане сувсем не страшилси боли, надавил острием на смуглу поверхность кожи, прорезав у ней широку да глубоку трещинку. Одначе токмо Борилка убрал нож, як чичас же недвижно замер, и от нежданности раскрыл роть. Оно аки из образовавшейся ранки на свет стала выползать капля крови, да токась та капля была ни алого, аль красного цвету, того самого какого и должно ей быть, а ярко-жёлтого, почти златого, похожего на зёрнышко силы Ясуней, шо проглотил вон. Малец заворожено глядел на ту