Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник). Джорджетт Хейер

машинально потянулась к открытой коробке с сигаретами, взяла одну и стала постукивать ею о ноготь большого пальца.

      – Очень гадко, – заметила она. – Кто это его?

      – Мисс, полиция пока не располагает об этом никакими сведениями.

      Антония зажгла спичку и закурила.

      – Я его не убивала, если вы это хотите знать. Вы явились арестовать меня?

      – Разумеется, нет, мисс. Я только хочу навести кое-какие справки. Узнать от вас все, что прольет свет на…

      Девушка покачала головой:

      – К сожалению, не смогу. Мы были в ссоре и не разговаривали несколько месяцев.

      – Прошу прощения, мисс, но тогда как вы оказались в доме мистера Верекера?

      – А, это просто, – ответила она. – Он написал мне письмо, оно меня возмутило, и я приехала объясниться с ним начистоту.

      – Можно спросить, мисс, это письмо у вас?

      – Да, только показывать его вам, если вы этого хотите, не собираюсь. Оно сугубо личное.

      – Насколько я понимаю, дело было очень срочным? Разве мистеру Верекеру в понедельник не нужно было быть снова в Лондоне?

      – А я не хотела ждать до понедельника, – ответила Антония. – Позвонила на Итон-плейс, там его не оказалось, поэтому я решила, что, возможно, он здесь. Его не оказалось, но постели были застланы, в кухонном шкафу лежали молоко, масло, яйца и еще какая-то еда. Создавалось твердое впечатление, что он должен приехать, поэтому я ждала. В полночь он не появился, и я легла спать, потому что ехать домой было поздновато.

      – Понятно. И вы не покидали этого дома… кажется, вы сказали – с семи часов прошлого вечера?

      – Естественно, я находилась за пределами дома после семи, – раздраженно ответила она. – Я прогуляла Билли перед тем, как проникнуть в дом. Тогда-то он и подрался. В полумиле отсюда на него набросилась шелудивая охотничья собака. На месте драки осталось много крови и клочьев шерсти. Но серьезных повреждений не было.

      Констебль оглядел бультерьера, с настороженным видом лежавшего у порога.

      – Значит, ваша собака не пострадала, мисс? – отважился спросить он.

      На лице Антонии появилось презрительное выражение.

      – Нисколько. Он бультерьер.

      – Я только подумал, мисс, – сказал констебль, осуждающе взглянув на инспектора, – странно, что ваша собака не покусана.

      – Наверное, вы мало знаете о бультерьерах.

      – Хватит, Диккенсон, – вмешался инспектор. И снова обратился к Антонии: – Должен попросить вас, мисс, поехать со мной в полицейский участок. Понимаете, вы родственница мистера Верекера, находились во время убийства в его доме, начальнику полиции потребуются ваши показания и все подробности, какие вы сможете сообщить о покойном…

      – Говорю же вам, я ничего об этом не знаю! К тому же, если бы я хотела дать показания, то пригласила бы адвоката, проследить, чтобы я чего доброго не обвинила себя.

      – Никто не хочет от вас этого, мисс. Но вы наверняка понимаете, что полиции нужно собрать все возможные сведения. Нельзя отказываться сообщить полиции то, что вы знаете о своем брате…

      – Не