Золотые земли. Его забрал лес. Ульяна Черкасова

для будущих поколений. Вот.

      С этими словами я так решительно закрыл чернильницу, что едва не пролил всё. Пока отряхивал дневник и убирал вещи обратно в сумку, доктор молчал, а я боялся посмотреть ему в лицо. Вдруг стало невыносимо стыдно за мою тираду. Я, наверное, выглядел со стороны невероятным гордецом и дураком.

      Когда же, наконец, мы встретились глазами, доктор Остерман добродушно улыбался, топорща свою идеальную бороду.

      – Дорогой Михаэль, – произнёс он тепло, – я не осмелиться спорить с кем-либо, кто говорить о своём деле с такой любовью. – Он вдруг поднял руку с вытянутым указательным пальцем и добавил: – Я знать, с кем вас познакомить. Настасья Васильевна любит нас пугать. О, почти каждый вечер мы собираться у камина в гобеленной гостиной и слушать её ж-жюткий сказка. И моя Клара. Это моя дочь – Клара. Она полюбить вас сильно-сильно за ваши истории и не оставить в покое, пока вы не рассказать ей всё. Моя Клара – сирота. Ей так одинок. Друзей здесь, в глушь совсем неть. Она прочитать уже все книги в библиотеке графа, и ей сталь скучно.

      – Графа? – Я так растерялся от его длинной речи, что смог спросить только об этом.

      – О, я, я. Граф. Александр Николаевич. Вы должны остановиться у него. Где вы остановиться? Неважно. Забудьте эти ужасный провинциальный гостиниц. Клопы! Мыши! Кошмарь! Граф обожать таких людей, как вы: образованные, умные, честные юношь. Идёмте.

      Он вдруг сорвался с места, кинулся к карете и велел извозчику снять его саквояж.

      – Мы идём немедленно! – воскликнул доктор. – Ждать туть можно до смерть. Лучше ходить. Полезно для здоровье.

      Сказав это, он запнулся, посмотрел на меня обеспокоенно.

      – Хотя… вам ходить с ваш состояний…

      – Я в порядке! – возразил я, закидывая сумку на плечо. – Голова уже совсем прошла. – Я бессовестно соврал, но оставаться на дороге дольше хотелось куда меньше. Что, если я снова её увижу?

      Стоило оглянуться на поле, и меня стали терзать сомнения: не потому ли появилось видение, что я ударился головой? Что случилось первым: видение или удар?

      Мы распрощались с извозчиком, тот пообещал заехать в поместье графа, как только сможет починить карету, и завезти наши вещи. До сих пор, кстати, не завёз. Пошли мы налегке: я с заплечной сумкой со своим дневником, доктор с саквояжем, который казался куда увесистее, но этот высокий лойтурец нёс его так легко, точно там лежала пара листов бумаги.

      – Вы не пожалеть, что погостить у графа. Курганово самый богатый, самый красивый усадьба во всей империи.

      – Далеко она?

      – Час… полтора? – прикинул доктор, щурясь на солнце. – Если вы усталь, или голова кружиться, нужно присесть.

      – Нет, я в порядке.

      Но на первом же перекрёстке я с лёгкой тоской оглянулся на дорогу, уходившую в сторону. На повороте там стоит большой серый камень, обросший со всех сторон мхом.

      – А это?..

      – Камушекь, –