Происшествие в городе Т. Лев Брусилов

Срубить, оно ведь дело-то нехитрое, это раз плюнуть. Вон у нас мужиков сколько, и все готовы!

      – А чего же до сих пор не срубили?

      – Так ведь зубилов у нас нету. А без зубилов как срубишь? Готовность есть, а зубилов нету. И тут, ежели в это дело всмотреться, просто зубилы не пойдут, тут зубилы особые нужны. А где их взять? Может быть, они где-то и есть. У немцев, скажем, они, может, и есть, а у нас их нету! А без зубилов никак.

      – Нет, без зубилов никак! – поддержали старосту мужики.

      – И как же тогда быть? – спросил старосту Кочкин.

      – А очень просто, оставить надо все как есть. Да мы, если честно, уже привыкли. Он ведь тут со дня основания лежит, камень этот. А может быть, в нем сила какая-то, может быть – камень убери, и деревня пропадет! А может, это и не камень вовсе, а ось земная выглядывает, мы же того не знаем…

      – Нет, его лучше не трогать, – донеслось из толпы. – Пущай его лежит, мы вон лучше карпухинскую избу разберем и объезжать его станем. Камень – это сила!

      Тогда Кочкин так и не понял, что же это было: дремучая тупость русского мужика или его изощренная хитрость. Понимание пришло к нему много позже, но так или иначе этот случай стал первым уроком, с которого и началось его полицейское образование.

      Отвлекшись от воспоминаний, Кочкин принялся осматривать пробегающие мимо виды. И по правую, и по левую сторону от дороги простирались до самого горизонта неудобья: песчаные, поросшие дикими рыже-зелеными травами холмы, а между ними лесистые овраги, глубокие и сырые, именуемые в тех местах балками. И ни деревеньки, ни хуторка, ни даже какой-нибудь, указывающей на присутствие человека, лачужки. Может быть, там, за холмами, вон и дымок белой ниточкой поднимается в небо…

      Бричку вдруг тряхнуло сильнее обычного. Качнулось небо, холмы, дальний дымок, фордек сам собой сложился. Не ухватись чиновник особых поручений вовремя за кожи, то вывалился бы из накренившейся влево коляски. Лошади остановились. Кучер тяжело выругался, бросил поводья и спрыгнул с козел.

      – Что случилось? – сдавленным голосом, потому что ноги были выше головы, спросил Кочкин.

      – Беда, Меркурий Фролыч! Тимошка, морда рваная, колесо, видать, зашплинтовать забыл, а я тоже дурак – недоглядел! И ведь чуял подвох, чуял, да на «как-нибудь» положился, – долгим стоном ответил кучер.

      Кочкин, произведя сложный, почти что акробатический переворот, выбрался из коляски. Перекошенная бричка опиралась голой осью о каменистую дорогу. Левое заднее колесо, еще несколько минут назад крутящееся на этой оси, теперь, озорно подскакивая, катилось вниз по косогору.

      – Сейчас в балку закатится, а тама ищи-свищи его, – провожая взглядом убегающее колесо, сказал кучер. – Ну, удружил Тимошка, гад! Вот возвернемся, всю рожу ему истолку, до Петрова дня глаз открыть не сможет!

      Не будем утомлять читателя подробностями починки, скажем только, что заняла она не менее пяти часов. Да оно и понятно, пока колесо нашли, пока то, пока се, вот и время прошло. Солнце уже