Запах золотистого цвета. Сергей Максимович Ермаков

ни за что столько стоить не будут. Потому, как бы точно не воспроизводили оригинал, ауры в них уже нет, уникальность отсутствует.

      Юрий восхищенно поддакнул, чем польстил Кларе:

      – Век живи – век учись. А, я и не знал, что такие тонкости существуют. Вы мне просто глаза открыли Клара Александровна. Вот, что значит человек искусства, не то что я – валенок, мужик от сохи.

      Юрий повернул голову в Олегу с Дмитрием:

      – А вы знали об этом?

      Юрий некоторое время по очереди восторженно рассматривал лица приятелей, а потом взмахнул рукой:

      – Ой, че-то я совсем обалдел. Вы-то точно, все это знаете. Вы же эту ауру мерить можете своим прибором.

      Клара безапелляционно заявила:

      – Ну, что вы Юра? Таких приборов еще не изобрели. Вы сами подумайте, как такое можно мерить? Это же из области чувств, из области возвышенного, из области искусства. Дима же ясно сказал, что они меряют какую-то радиацию. А здесь совсем другое.

      Юрий захлопал глазами, глядя на своих приятелей:

      – Так что вы там мерили, умники? Радиацию? А на фига, извиняюсь, зачем вы эту радиацию аурой называли?

      Олег виновато поморщился, а Дмитрий откинулся на спинку стула и уверенно продолжил разговор:

      – Измеряли мы напряженность специфического физического поля. Термин радиации Николай Федорович использовал для упрощения восприятия. А на самом деле свойства этого поля идентичны тому, что вы и называете аурой.

      Наступило молчание. Николай с любопытством наблюдал за происходящим. Дмитрий невозмутимо налил себе в бокал коньяка и залпом выпил. На его лице смущение уступило место бесшабашной уверенности. Он развязано развалился на стуле и продолжил:

      – Если уж быть точным, то мы мерили даже не напряженность поля, а интегральное распределение кривизны пространства, вызванное эмоциональным состоянием людей и других живых существ. То есть природное явление обусловленное проявлением чувств живых существ. Я ясно выражаюсь?

      Юрий приоткрыл рот, вытаращил глаза, истерично помотал головой, и уставился на Дмитрия:

      – Ничего не понятно. Ты что, издеваешься? У меня по физике было пять. То, что ты сейчас выдал полная белиберда.

      Дмитрий невозмутимо потянулся к бутылке и долил коньяка в свой бокал:

      – Вот именно потому, что мое объяснение похоже на белиберду, я и смирился с терминологией предложенной Николаем Федоровичем.

      Дмитрий непринужденно усмехнулся:

      – Кстати, это интересная мысль померить ауру произведений искусства. В музей я не догадался сходить. Что скажешь Олег?

      Олег с недоумением потер щеку пальцем и улыбнулся:

      – Наверное, интересно было бы сходить. Только ты забыл, что твой прибор мы тоже ликвидировали. Не важно. Знаешь, до меня сейчас, стало доходить, как мы с тобой, Димыч, выглядели со стороны на вчерашних переговорах.

      Он откровенно хохотнул:

      – Два упертых идиота. Смех, да и только.

      Николай с интересом посмотрел