Открой игровую дверь!. Джун Сагина

не в состоянии бросить все свои дела! И не в силах бросить единственного родного человека – мою маму. Уже, как две недели, она не приходит в себя. Мама – единственный «живой», (по крайней мере, сейчас) любимый и родной человек. Врачи и медсестры медленно прохаживались по коридору. Заходили в палаты к пациентам, проверяли состояние здоровья больных. Большинство шли на поправку, но были и исключения… Я вежливо улыбалась им. С таким трудом натягивала улыбку на своем лице… Мне, нечему радоваться! Тут, не до веселья! Мое сердце, давно замерзло. Превратилось в глыбу льда, когда осознала, что моя мать, возможно, не придет в себя. И вообще!.. Как можно радоваться в таком месте?! В больницах, нередко умирают люди. И незримая энергия умерших тут людей, морально, сильно «давила», и «припечатывала» меня к земле. Помещения пропахли безнадежностью, тоской, горем и потерей веры на чудесное выздоровление. Именно так, влияют на меня стены этого строения. Хоть снимай кино, в стиле: «хоррор»! Прошла по коридору, и мимолетно слышала разговор врача и старика, сидевшего в кресле, около приоткрытого окна. Небольшие места для отдыха, располагавшиеся около палат, отчасти пустовали. Но мне не сюда! Остановилась перед дверьми в операционную палату. Ощутила жгучий холод по всему телу. В руках я несла небольшой пакет необходимых вещей. Две недели назад, моя мама упала в обморок, и больше не приходила в себя. Врачи сказали, что она в коматозном состоянии. Они не дают гарантий, что она вообще когда-нибудь очнется. В чем была причина обморока – не сообщили. Врачи и сами не могут предположить, что произошло с моей мамой. Пока, врачи могли поддерживать ее жизнь, искусственно.

      Мама, всегда была слабым, болезненным человеком. Она долгое время принимала таблетки, так как на полноценное лечение и еще одну операцию – денег не было. Месяц назад, она уже перенесла такую – на сердце. Пришлось заменить орган. Операция оказалась очень дорогой. Пришлось продать нашу квартиру, доставшуюся мне от отца – по наследству. Мы прикупили старое жилье в трущобах. Да! Это я сделала, ради того, чтобы оплатить операцию. Денег еле хватило. И мама была расстроена, что мы больше не живем в просторной квартире «зеленого сектора». Так и еще, на мели остались! Вдобавок, пришлось оформлять кредит на себя. Неимоверно, большой кредит… Так что, нас можно считать нищими. А тут, еще и кома матери. Нужно оплачивать расходы, дабы мать продолжали держать в больнице на обеспечение, пока она не очнется. Я бы продала душу дьяволу, ради того, чтобы спасти ее!

      Зашла в палату, где лежал мой единственный родной человек. Страшно смотреть на нее, вот такую… безвольно лежащую, с кислородной маской на лице, и электронным катетером в руке. Навороченное устройство пищало, подсказывало мне, что с сердцем все в порядке. Мама все еще жива, но не приходит в себя. Время от времени, я прихожу к ней, чтобы ненадолго повидаться. Не разговаривала, так как знала, она меня не услышит. Благо, что нет никаких отклонений от нормы! Я поставила пакет на стул, рядом с ее койкой. Дотронулась до руки, но никаких изменений я не наблюдала. Кожа, до сих пор холодная. В первые разы, когда приходила сюда, я много раз с ней говорила. Да, толку что? Не слышит. Поэтому, я сидела