.

Если бы редактор «Daedalus hyperboreus» и «Prodomus principiorum rerum naturalium»[5] спятил, ему не удалось бы так скрупулезно отредактировать тысячи страниц научных текстов, труды почти за тридцать лет, в которых нет и тени нездоровья.

      А теперь обратимся к тем многочисленным и стройным видениям, которые действительно могут изумить. Уильям Уайт проницательно заметил, что мы охотно доверяем видениям древних и склонны не доверять и потешаться над видениями современников. Мы доверяем пророку Иезекиилю, поскольку отстояние от нас во времени и в пространстве делает его великим, мы верим Сан Хуану де ла Крусу, поскольку без него нет испанской литературы, а вот Уильяму Блейку, непокорному последователю Сведенборга, уже нет, равно как и его стоявшему во времени рядом учителю. Интересно было бы знать год и число, когда достоверные видения сменяются апокрифическими. То же самое говорил о чудесных явлениях Гиббон. Два года отдал Сведенборг изучению древнееврейского только для того, чтобы самому разобраться в Священном Писании. Я-то думаю – и заметьте, что речь идет об инакомыслящем, ученом человеке, а не об историке или богослове, человеке, который, как Спиноза или Фрэнсис Бэкон, являлся самобытным мыслителем, – что ему совершенно ни к чему было стараться сообразовывать свои идеи с Ветхим и Новым Заветами. То же самое случилось с еврейскими каббалистами, совершенными неоплатониками, когда они для оправдания собственных взглядов принялись ссылаться на авторитет библейских стихов, отдельных слов и даже букв.

      В мои намерения не входит излагать учение о Новом Иерусалиме – так называется церковь Сведенборга, – но на двух его чертах я хочу остановиться. Во-первых, на оригинальнейшей концепции Рая и Ада. Он ее пространно излагает в самом известном и прекрасном из своих сочинений – «О небесах, о мире духов и об аде», опубликованном в 1758 году в Амстердаме. Ее подхватывает Блейк, и суть концепции выразительно воспроизведена Шоу в третьем акте «Man and Superman»[6] (1903), во сне Джона Теннера. Шоу, насколько мне известно, никогда ничего о Сведенборге не говорил, но стоит отметить, что зато он был под влиянием Блейка, которого часто и уважительно упоминает, и, может быть, это не так уж невероятно, он сам пришел к тем же выводам.

      В широкоизвестном письме к Кан Гранде де ла Скала Данте Алигьери замечает, что его «Божественная комедия», как и Священное Писание, может читаться четырьмя различными способами и что буквальное прочтение – всего лишь один из них. И все же у руководствующегося конкретными стихами читателя складывается самоочевидное впечатление, что девяти кругам Ада, девяти террасам Чистилища и девяти небесам Рая соответствуют три учреждения: одно исправительного характера, другое предварительного и третье – да позволят мне такой неологизм – наградительного. Надписи типа «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate»[7] усиливают этот топографический образ, созданный искусством. Нет ничего менее похожего на потусторонние миры Сведенборга. Небо и Ад у него не местность, хотя души мертвых, которые ее населяют и некоторым

5

«Предвестник основ природы» (англ.).

6

«Человек и сверхчеловек» (англ.).

7

«Оставь надежду всяк сюда входящий» (ит.). – Данте, «Ад».