.

работаешь, – говорит он ровным, но от этого еще более страшным голосом. – Значит займешься поиском работы. Сегодня же. Я не Ильдар, содержать тебя не собираюсь, – хмыкает и взглядом скользит по мне. Вернее, по одеялу на моем теле.

      – Я не могу работать полный день, – я хмурюсь и поправляю одеяло. – Я учусь еще.

      Одна бровь мужика резко дергается вверх.

      – Учишься? Врешь? – щурится и впивается в меня взглядом.

      – Не вру. Я…

      – Ладно, сам узнаю, – отмахивается он. – Жить будешь здесь. Но так, чтобы я тебя вообще не замечал. Уяснила? Будешь мешаться под ногами…

      – Я не собачка, чтобы мешаться под ногами, – бурчу я.

      Мужик вдруг резко встает. Так, что я даже инстинктивно дергаюсь назад. Смотрю на него, приближающегося ко мне.

      Он подходит совсем близко и теперь я вынуждена смотреть на него снизу вверх. Я-то все еще сижу на кровати.

      Мужик хмурится. Кладет мне на голову свою лапищу и сразу же больно сжимает волосы.

      – Ай! Больно! – хватаю его за запястье.

      – Слушай меня внимательно, Вика, – говорит он, чуть наклоняясь и задирая мою голову вверх. – Не мешаться под ногами – это означает жить так, чтобы я тебя вообще не замечал. Это означает не перебивать меня, когда я заговорю с тобой. Это означает сидеть как мышь в своей комнате и не портить мне личную жизнь. Если бы не слово брату… Таких как ты пользуют один раз и выбрасывают. Но тебе повезло, – ухмыляется и выпрямляется. – Я сделаю из тебя человека. Раз родители не смогли. Или не хотели. Никаких дружков. Никаких тусовок. Сидишь и читаешь учебник. Поняла?

      Молчу.

      – А если мне не понравится твое поведение или я увижу, что ты не хочешь перевоспитываться, то…

      – Что? – вырывается у меня, когда я чувствую, что хватка на моих волосах ослабевает.

      – Лучше тебе не знать, Вика, что. Ильдар был моим братом. Но даже ради его памяти я не буду терпеть дуру и блядь у себя дома. Ясно? – опять больно дергает.

      – Ай! Да, блин! Отпустите! Больно же!

      – Я не слышу ответ. Ясно?

      – Да ясно-ясно! – зло шиплю я, пытаясь мотать головой, чтобы освободиться. – Вы меня без волос оставите и тогда я точно никуда не смогу ходить! Отпустите!

      – Не так просят, Вика, – ухмыляется он. – Не так.

      – Отпустите, пожалуйста! – цежу я, с ненавистью глядя на него.

      И он отпускает, но отталкивая меня от себя. Поправляет часы на руке.

      – Обращаться ко мне будешь – Ринат Муратович. Повтори.

      – Ринат Муратович, – бурчу я.

      – Вот так, – довольно ухмыляется. – Уже лучше. А что, Вика, думаю, не все потеряно. Сделаю из тебя человека.

      – У меня вопрос, – говорю я.

      – Не так, Вика. Не так, – качает головой.

      – Ринат Муратович, – с издевкой произношу я. – Можно задать вопрос?

      На холеной роже расплывается улыбка.

      – Задавай.

      – Сколько я у вас тут жить-то буду? Неделю? Месяц? У меня же есть квартира, есть своя жизнь. Вы же понимаете, что мы абсолютно чужие люди. И вообще… это странно… вам не кажется? Мне двадцать лет и у вас