Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 4. Александр Атрошенко

в состоянии это сделать»9, а «суверен… имеет право на все с тем лишь ограничением, что, являясь сам подданным Бога, он абязан в силу этого соблюдать естественные законы»10. Несколько иначе от этого бытовала точка зрения на абсолютизм в России. Яркий представитель русской «мысли» Феофан Прокопович так описывает верховную власть: «Ведали сие добре древнии Церковнии оучители, которые слово оное кающагося Царя Давида] ТЕБЕ ЕДИНОМУ СОГРЕШИХ] в таком разуме толковали, что Царь и в преступлении самого закона Божия (Божии бо закон убиством, и прелюбодеянием преступив Давид, глаголет к Богу: Тебе единому согреших): не судим есть от человек, но единаго Бога суду подлежит¹… Вся сия доселе предложенныя о несудимои от человек власти доводы заключим словом Петра святаго, которыи велит властем повиноватися не токмо благим и кротким, но и строптивым. Аще же и строптивым повиноватися подобает, то и грехов их не токмо дел правителских судити не возможно… Повинующиися кому, не может судити того, которому повинуется²… Должен народ без прекословия и роптания, вся от самодержца повелеваемая творити… Аще бо народ воли общеи своеи совлекся, и отдал оную Монарху своему, то како не должен хранити его повеления, законы и уставы, без всякой отговорки. И по тому не может народ судити дела Государя своего, инако бо имел бы еще при себе волю общаго правления, которую весма отложил, и отдал Государю своему³… Должен терпеть народ коелибо Монарха своего нестроение, и злонравие: такоже и Дух святый повелевает, не токмо благим и кротким, но и строптивым повиноватися⁴… Может Монарх Государь законно повелевати народу, не только все, что к знатной пользе отечества своего потребно, но и все что ему ни понравится: только бы народу не вредно, и воли Божиеи не противно было. Сему же могуществу его основание есть вышепомянутое, что народ правителскои воли своеи совлекся пред ним. и всю власть над собою отдал ему. и сюды надлежат всякие обряды гражданские, и церковные, перемены обычаев, употребление платья, домов строения, чины и церемонии в пированиях, свадьбах, погребениях, и прочая, и прочая, и прочая⁵…»11

      На первый взгляд слова этих авторов вроде бы похожие, но разница скрыта в приоритетах. Смысл первого случая в том, что самодержец должен соблюдать естественные права человека несмотря на свою безграничную власть, смысл второго абзаца – народ должен терпеть любые запросы и выходки правителя, поскольку он, исходя из всего, является его орудием, и поскольку когда-то отдал ему свою волю и, соответственно, свое право, продолжая дальше в том же духе, превратившись тем в раба, по Петру, достойного и желательно благодарного… Последнее (т.е. рабское состояние,) наглядно просматривается в законе «О наследии престола», где законодатель называет государство, со всем что в нем существует включая людей, имуществом: «Учинили Мы устав, чтоб недвижимое имение отдавать одному сыну»12.

9

Гобсс Т. Сочинения в 2 т. Т. 2. Сост., ред. изд., прим. В. В. Соколова. Пер. с лат. и анг. Н. Федорова, А. Гутерман. Москва, Мысль, 1991, стр. 163.

10

Там же, стр. 166.

11

Феофан П. Правда воли монаршеи. Москва, тип. Московская, 1722, стр. 1 – 24, 2 – 25, 3 – 30—31, 4 – 32, 5 – 36.

12

Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Том VI. 1720—1722. Тип. II Отд. Соб. Е. И. В. Канц., 1830, №3893, стр. 496.