Шпана. Сергей Тамбовский

в высокую траву и громко начали ругаться оттуда. Тревожил меня третий чувак, неизвестно куда сгинувший с началом стычки.

      – А ну прекратили стрельбу! – подал я вторую команду.

      Не сразу, конечно, но довольно быстро наступила тишина, тогда я решил уточнить:

      – У кого сколько патронов осталось?

      – У меня два, – сказал первый апостол, а второй добавил, – а у меня ничо не осталось.

      А брательник с чердака крикнул, что один у него всего. Я откинул барабан и проверил своё оружие – здесь целых две штуки еще сидели. Жить можно.

      – Всем сидеть и не дёргаться, – подал я следующую команду, – там один хмырь где-то затаился.

      А следующее предложение у меня было конкретно этому хмырю:

      – Эй ты, выходи с поднятыми руками, поговорим – обещаю, что стрелять больше не будем.

      Некоторое время было тихо, потом кусты зашуршали и оттуда появился этот третий типчик. С честно поднятыми руками. Приблизился ко мне на три примерно метра и сказал:

      – Шустрые вы ребята, стреляете метко… тут надо б корешей моих обиходить, они кажись обои ранетые…

      – Тебя как звать-то? – спросил я.

      – Прохором, – ответил тот.

      – Значит так, Прохор, давай без глупостей – один наш человек тебя на мушке держать будет, пока мы тех двоих обихаживать станем, понятно?

      Прохору всё было понятно, и мы вдвоём пошли искать этих ранетых… ночь была лунная, видно, не сказать, чтоб всё вообще, но то, что надо, нормально просматривалось. У рыжего скользячком задело ляжку, ничего серьёзного, а у второго, который длинный, похуже дела казались, кость, правда, не задета, но пуля осталась в ноге.

      – Значит так, – скомандовал я, – этого рыжего можешь забирать и валить отседова, а с длинным мы разберёмся.

      – Как это вы с ним разберётесь? – поинтересовался Прохор.

      – Пока замотаем рану, а утром дохтура приведу, он посмотрит.

      – А деньги у тебя на дохтура есть?

      – Наскребу немного по такому поводу, – хмуро сказал я, но в этот момент рыжий вдруг схватил свою дубинку, она рядом лежала, и со всей силы нанёс мне удар в голову, боковым ударом.

      Реакция у меня, слава богу, хорошая, поэтому я успел пригнуться, но автоматически пальнул предпоследним патроном ему в грудь, а последний длинному послал, и тоже в грудь. Оба затихли и признаков жизни больше не подавали.

      – Сами напросились, суки, – зло сказал я, пнув рыжего в бок, – тебя тоже касается, – это я добавил вертлявому, – будешь рыпаться, замочу. Ну нам же легче, не надо на дохтура тратиться. А теперь надо от улик избавиться.

      И я кликнул апостолов и Лёху.

      – Значит вы двое берёте этого рыжего под мышки, а ты, Лёха вместе с этим мужиком – длинного, и тащите их к реке. Я контролирую, всё ясно?

      Река длинная, ночь тёмная, подумал я, так что к утру все концы полностью в воду спрячутся.

      – Эй, – окликнул я вертлявого Прохора, – ты по жизни-то чем занимаешься?

      Прохор