Остров Коруэн. Павел Сибирин-Томский

знакомые искры в глазах…» Не зная, верить ли своей внезапной догадке, он осторожно, почти шепотом спросил:

      – Как выглядела эта колдунья?

      Выражения лица Глины нельзя было увидеть за тканью, но глаза мечтательно закрылись.

      – Очень красивая… Синие яркие глаза. Гладкая кожа. Длинные черные волосы. Одежды почти нет – только золотые побрякушки и ожерелья… А лицо – Глина совсем по-человечески усмехнулась, – лицо такое, что хочется признать ее своей королевой…

      – Что ты еще можешь сказать о ней? – так же тихо произнес Дорлан.

      – По-моему, она была главной среди остальных ведьм. Во всяком случае, она была красивее всех и богаче…

      Маг, не отводя глаз от темной фигуры ящерицы, вдруг поднес руку к воротнику и достал из-под своего плаща висящий на золотой цепочке нагрудный кулон. Ярко-синий маленький камень, вставленный в золотую оправу, казалось, светился собственным светом.

      Ничего не говоря, Дорлан снял этот кулон через голову и, держа в руке, показал его Глине.

      Та подалась к кулону всем телом. В ее глазах неожиданно засветились такие же синие огни.

      – Я узнаю его… – ясным и звонким голосом, так не похожим на хриплое рычание ящерицы, сказала Глина. – Никогда его не видела, но все равно узнаю.

      – Ты что-нибудь помнишь? – затаив дыхание, спросил Дорлан.

      Гадина пожирала камень глазами.

      – Мне почему-то кажется, что эта безделушка – моя. Уже много лет… Смотрю на нее и вижу… – она помолчала. – Голубое озеро, дерево с желтой листвой, а вдали – какой-то деревянный дом.

      И тут Глина взглянула на мага с изумлением.

      – И я вспоминаю… тебя, волшебник, – сказала она.

      В груди Дорлана перехватило дыхание. Радость встречи вместе с болью утраты смешались у него в душе. Он улыбнулся и одновременно почувствовал, как по щеке стекает слеза.

      – Долла… – прошептал он. – Дорогая Долла… Как глупо, что мы встретились именно так…

      Глина вздрогнула.

      – Долла! Так ее звали, да? У меня в голове все время звучит это слово, но я не знала, что оно означает, – она сжала кулаки. – Значит, она вселила в меня все эти мысли?

      – Вне сомнений, – кивнув, подтвердил Дорлан. – В тебе заключена ее энергия, которая изменила природу глиняного монстра. Ты теперь стала умнее и сильнее обычной гадины-ящерицы – и во много раз добрее. И, похоже, ты несешь в себе знания Доллы – и ее послание ко мне.

      Глина вдруг с силой пнула лежащий на дороге серый булыжник.

      – Твою мать! Мне не по себе от всего этого! Я жила грязно, но весело – теперь-то я понимаю, что жизнь была грязной, но ведь раньше мне было хорошо. А сейчас! Кто я теперь? Я не могу снова жить как раньше – даже думать об этом противно! А для человека я слишком уродливая и тупая! Теперь только красный дурман помогает чувствовать себя как раньше!

      Молча, Дорлан смотрел на то, как гадина – тварь, которая не должна испытывать никаких чувств, кроме страха и голода, – порывисто прижала руки к лицу в горестном жесте.

      – А я-то думал, что в жизни меня больше