Золотая рыба. Татьяна Чекасина

хоть какой-нибудь неновый «жигуль». Вот как сынок умер, он о машине твердит, прямо до развода… На любой Шикотан уедешь…

      Говорит Валя с подъёмом перед обретением «золота», ведь оно – автомобиль для «моего», отмена идей о разводе, а там и ещё ребёнок, и не умрёт… А на работе её ценят, кое-как дали отпуск. Начальница сжалилась: Димочка умер. Работает Валя, Валентина Олеговна, инспектором в отделе кадров небольшого предприятия, но одного в их городке.

      – Даст бог, будут у тебя детки! – говорит ей Галя.

      Она в платке до глаз. Одета в рабочий халат на линялое платье. Халат ценный, с карманом для денег. Тратить их Галя не намерена. У неё другая цель, не быть одной в комнате: крючок на дверях слабоват. Лиходей (или лиходейка) войдёт, отнимет деньги. Она и в «Промтоварах» ничего не купила, и, довольная именно этим, вернулась вместе с другими. Сохранить деньги – главное.

      Универмаг открыт, набит покупательницами.

      Сандра вдруг берёт английскую сорочку для папы… И это не всё.

      Фирменных джинсов у неё три пары, двое – техасских, привезённых из Америки маминым братом дядей Петей, Петром Ивановичем Бурцевым. Бабушка гордится сыном. «У тебя парень фарцовщик?» – Настя легко роняет такие слова («пересылка», «проститутка»…)

      Для работы на рыбе куплен японский ширпотреб, зато цвет – морской волны. В тему.

      Глядит в море, которое отличается от неба волнами, блестящими и живыми. Ну, и бухта! Никакого залива. И красоты нет. Видимо, и для неё Крабозаводск (как для Насти) – дом: он ей нравится. Выход в океан определённо приятный. Тех, кто у моря, выход в океан волнует; какой он: лёгкий или трудный, красивый или нет? «Тут лёгкий выход в море», – говорит дедушка Джек, Евгений Георгиевич Семибратов.

      На обратном пути они впереди других. Настя, плача, говорит об Одессе. «Халупа» недалеко от порта, «хорошенькая блондинка», её мать. Правдиво или нет? Но, вроде, правда. «Я толстая, а она, как манекенщица». Халупа – деревянный домик (две комнаты), туалет во дворе. В одной они, дети, их трое, в другой мать работает. Вроде, мать у неё проститутка? Но, оказывается, нет, она работала на дому…

      – …шьёт? – у них в доме на Долгоруковской портниха…

      – Шьёт и порет. Нас с милицией выселили.

      – У неё не было разрешения на работу?

      – Ну, да…

      Скитания бедных с двумя малыми детьми. Какими нелепыми бывают люди! Нет, чтоб выхлопотать разрешение, как у соседки с первого этажа Веты Штельманис. Одна комната в её квартире – ателье. Дорого берёт. Но дамы на автомобилях заказывают у Веты целый гардероб… Какой-то её «комплект» выбился в «прет-апорте». Эта глупая информация от мамы.

      Рита приобрела шторы для будущей избы, на которую тоже заработает. А Валя – два кольца. У Гали нет покупок, и этим она довольна больше тех, кто что-то купил.

      Настя вернулась без денег. У неё готовая посылка. «Матери» – кофту из какой-то японской мишуры. А «детям» – каждому комплект: кеды, куртка, джинсы, свитер. Себе – только тёплые носки, чтобы работать в резиновых сапогах на рыбе.

      – Всё до копейки? – с укором глядит Валя.

      – Мы,