.

и живу, храню сети, ружьё, патроны. На топчане сплю.

      – Не воруют местные?

      – Пусть попробуют. Они меня знают… Слушай, у тебя есть водка? Вчера надрался, с утра голова болит. В Речкино в магазине нет.

      – Есть. Сам не пью, но с собой вожу на всякий случай.

      – Налей полстакана, а то уже руки дрожат.

      – Пойдём.

      Мы спустились к лодкам. Валеры не было. Он наверху таскал валежник на дрова в костёр. Я достал бутылку водки, стакан, булку хлеба. Кузнец выпил, не закусывая.

      – Пойду вздремну, – сообщил он и ушёл в сторону землянки.

      Мы с Валерой проверили сети, выбрали рыбу. Он занялся костром, я чисткой рыбы, картошки, лука.

      Смеркалось. Уха была готова. Санчо, набегавшись, дремал у костра. Мы уже и забыли про кузнеца. Не успели доесть по чашке ухи, Санчо вскочил и заливисто залаял в сторону землянки.

      – Замолчи, неумный пёс, – сообщил кузнец, появившись в свете костра. – У, ты ещё здесь?

      Валера юркнул в темноту, под берег. Кузнец сел на его место.

      – Есть ещё выпить?

      – Есть, конечно. Вы поешьте сначала, – я подал ему чашку с ухой, хлеб, ложку.

      – Аромат, – протянул он, наклонившись над ухой. – Ну, давай, выпьем перед ухой.

      Я налил ему полстакана.

      – Пожалуйста, сам я не пью.

      – А я пью и буду пить. – Он выпил, крякнул. – Вот так! – Он занялся ухой.

      Пока стояла тишина, Санчо сидел и молча смотрел на то, как кузнец ест.

      – Что, собачья душа, смотришь? Был бы моим, сейчас бы уток натаскал. Он у тебя охотится?

      – Нет. Сам не охотник, рыбак, и он не обучен.

      – Ну это ты зря. Такой путёвый пёс, и не охотник. Дай мне ещё выпить. Учить буду твоего пса, как надо охотиться.

      Я отдал остатки бутылки.

      – Возьмите всю, мне ни к чему.

      Он налил полный стакан, выпил залпом, закусил куском хлеба, посидел, посмотрел на собаку. Потом встал на четвереньки.

      – Смотри как надо, – сказал он собаке и с лаем побежал по траве.

      Санчо с удивлением прижался ко мне.

      Кузнец с лаем носился в траве вокруг костра, постепенно отклоняясь от него, наконец удалился так, что из травы мелькала одна его голова.

      – Так вот: гав… гав… гав… ав… ав.

      Неожиданно, когда пробегал на четвереньках в стороне реки, его спина исчезла, и он затих. Было тихо. Я встал, пошёл в его сторону. Метрах в пяти от костра был обрыв.

      – Понятно, слетел.

      Я спустился под берег, фонарём отыскал кузнеца в траве. Он лежал на спине. Жив, нет ли? Пощупал пульс. Жив. Потолкал его.

      – Вставайте.

      Кузнец не реагировал. Я взвалил его на спину, с трудом, почти ползком, затащил на берег, положил на ветки боком к костру. Он под голову подложил свою руку и продолжил сладко спать.

      – Валера, ты где? Иди сюда. Он спит.

      Никто не отвечал. Я спустился к лодке. Валеры там не было.

      «Час от часу не легче. Где его ночью искать в тайге? Дождусь, пока не рассветёт, потом уже пойду искать», – решил я, поднял тент на своей лодке и залез в спальный мешок.