Мой позывной «Вестница». Геннадий Вениаминович Кумохин

день.

      – Не может быть! – только и могли сказать одновременно мы с Геной.

      – Но где же вы так долго пропадали?

      – Да никуда мы не пропадали! – с досадой сказала я и принялась пересказывать события сегодняшнего дня, которые, как оказалось, произошли целых двадцать два года назад.

      – И это все? – спросил Витя, когда я закончила.

      – Все, – подтвердила я, и Гена согласно кивнул.

      Наступило долгое молчание. Наконец, астроном прервал его:

      – Мне кажется, я знаю, что с вами произошло – вы попали в ловушку времени!

      – А разве так бывает? – с сомнением спросил Гена.

      – Теоретически, – подтвердил наш астроном, – а в случае с вами, уже и практически. Иначе придется признать, что вы просто вернулись с того света.

      – Ну, вот, что, – нарушил Гена опять затянувшееся молчание, – с того света мы вернулись или затерялись во времени, но я, признаться, чертовски хочу есть. Ведь у меня больше двадцати лет ни крошки во рту не было.

      – Конечно, конечно, – засуетился Витя, – вы только извините меня за мои холостяцкие припасы.

      – Витя,– с недоумением спросила я, – а где же Ольга?

      Но он только рукой махнул. Молча вынул он из неработающего холодильника кусок сала, несколько вареных картофелин в мундире и сноровисто все почистил и порезал. Потом все так же молча достал из кухонного шкафчика три лафитника и початую бутылку «Кальвадоса» – яблочной водки местного изготовления. «Кальвадос» я помнила по прошлым встречам с четой Коваленко.

      Я помнила историю семьи, рассказанную их университетским другом Сашей Шохиным. Витя был хороший парень, добрый, ответственный, похожий на Гоголя большим вислым носом. А его жена была первой красавицей на факультете астрономии в МГУ. Жгучая брюнетка с пышной фигурой. Сибирячка со звучной украинской фамилией Коваленко. Настоящим украинцем был он. Он завоевал ее своей упорностью и тем что неожиданно взял ее фамилию.

      Они заключили между собой своеобразный брачный договор. Десять месяцев в году они работали вместе в обсерватории в горах, но каждое лето жена одна уезжала на долгих два месяца в обожаемый ею Крым, а он не имел права спрашивать, как она проводит это время, и только посылал деньги по первому ее требованию.

      Мы выпили по рюмке, и Витя сам начал рассказывать.

      Жена не вернулась из очередного отпуска. Сначала от нее не было никаких вестей. Потом он получил пространное письмо с объяснением своего поступка. Мол она хочет жить полноценной жизнью, а не два месяца в году. Просила не винить ее и дать развод.

      – Ну, да что мне было делать? Я и сам понимал, что рано или поздно так и должно было кончиться, но, когда это произошло, страшно переживал, хотел даже повеситься, и только любовь к астрономии спасла. Правда давно это было, – закончил он свой грустный рассказ.

      – Да что это мы все про меня и про меня. Со мной уже давно ничего не происходит. А вот со страной…

      – А что должно было со страной случиться,– не поняла я, – ну сменился один генсек, и стал править другой, а что еще?

      – Ну, как же. Вы, конечно,