Живой ты не вернешься. Пальмира Керлис

мол, вино слишком крепкое. Поболтала с ним еще немного, чтобы не вызывать подозрения внезапным уходом, и лишь за полночь спохватилась, что Цецилия станет обо мне беспокоиться.

      На крыльце ее дома я достала из кармана склянку, откупорила. Выпущенные в воздух пары вскоре вызвали реакцию: из-за темного угла раздалось бешеное: «Мяу». Кот выскочил с безумными глазами и потерся о мою ногу. Я ласково отодвинула его, спрятала склянку и быстро вошла в дом, закрыв перед кошачьей мордой дверь.

      Цецилия не беспокоилась – рвала и метала из-за моего позднего возвращения и того, в каких злачных местах я пропадала. Унюхала, что немудрено. И куда только ее скупость на слова делась? Теперь силу воли тренировала я, глядя в пол и пристыженно вздыхая. Ссориться с ней сейчас нельзя, следующим пунктом значилось другое.

      Высказав мне все, что она думает, Цецилия удалилась к себе в спальню, а я юркнула в подсобку с травами. Половицы подло скрипнули, бдительная хозяйка рявкнула:

      – Что ты там забыла? Поработать на ночь глядя вздумалось?!

      – Нет… Комнаты перепутала, извините.

      Дом-то для меня новый, и я из таверны навеселе, как она думает. Прежде чем выйти, я капнула из склянки на связку трав на тумбочке. Готово! Дальше – на кухню. Забраться аккуратно на подоконник, открыть форточку.

      – Опять заплутала? – раздалось из спальни Цецилии раздраженное.

      Да чтоб ее…

      – Водички захотелось.

      – А то, – прошипела целительница, – мало мне Аарона, так еще эта!

      Водички я попила, шумно повозив стаканом по столу, после пошла в свою комнату. Переоделась в ночную рубашку, забралась под одеяло. Засыпать не стоило, все равно это было бы ненадолго…

      Грохот из подсобки донесся знатный. Сопровождаемый звоном упавших банок, треском и истошным мяуканьем. Цецилия подорвалась из спальни, скрип половиц сообщил, что побежала в подсобку. Я выждала минуту и высунулась в коридор, где столкнулась с ней. В накинутом халате, со зверским выражением лица она пыталась достать веником уворачивающегося кота. Я громко взвизгнула, Цецилия отвлеклась на меня. Кот воспользовался ситуацией, скользнул между моими ногами, укрываясь от ее веника, и рванул на кухню.

      – Гаденыш! – прикрикнула она, припуская за ним. – Как он сюда попал?!

      Ответ ждал ее на кухне, в открытой форточке как раз мелькнула филейная котовья часть. Спасся, молодец.

      – Кто окно трогал? – Цецилия уперла руки в бока, не выпуская веника.

      – Я, – отрицать было бессмысленно, – мне душно было…

      – Душно ей было! Этот гаденыш из-за тебя в дом пробрался! Погром в подсобке устроил, связку самой редкой травы раздербанил. А она мне завтра нужна, для защитных зелий!

      Знаю. Специально именно ее выбрала, чтобы кошачьего настоя капнуть. Он их сводит с ума, а человеческому нюху недоступен.

      – Открывательница… – Цецилия угрожающе подняла веник. – Удружила!

      Я всхлипнула, обхватила лицо ладонями