Желаю нам тысячи гроз. Софи Рувье

раз он крепко вцепляется в руль и глубоко вздыхает. Он вдруг кажется совершенно измученным, и Кьяра заставляет себя перейти на более примирительный тон.

      – Подходящего момента никогда не будет. Для таких вещей подходящих моментов вообще не бывает, – мягко оправдывается она, положив свою ладонь на его руку. – Лу уедет завтра на выходные к Полю и Изе, а вываливать такую новость детям после утомительных занятий в школе – совсем не вариант. У нас нет выбора. Надо рассказать им о разводе сегодня.

      – Я и не возражаю, Кьяра…

      – Тогда что? Засомневался?

      – Да нет же!

      – Сколько пыла! Ты меня успокоил.

      – Не в том дело. Скажем так: одна мысль об этом разговоре…

      – Знаю, сама умираю от страха.

      Макс медленно качает головой, пытаясь найти выход из возникшей ситуации:

      – Ладно, не беспокойся, я разберусь: постараюсь как можно быстрее выпроводить родителей, закажу пиццу, а потом мы поговорим с детьми.

      – Твои родители не останутся на вечер.

      – Мои родители не останутся, обещаю.

      – Сезар и Лу должны узнать первыми, ведь когда мы официально объявим о разводе, новость разлетится за несколько дней.

      Макс удрученно откидывается на спинку кресла.

      – Да уж…

      – А если еще твои родители…

      – Кьяра! Я же сказал, что беру их на себя! Или я неясно выразился?

      Макс рывком трогает минивэн с места, чуть дальше разворачивается и паркуется рядом с «Рено».

      – Прости. Мне страшно. Но это же нормально? А когда мне страшно, я накручиваю себя, ты же знаешь. Ничего не могу поделать, это сильнее меня.

      – Да уж, знаю.

      В голове у Кьяры вдруг всплывают воспоминания. Четыре пары белых шлепанцев, сфотографированные на пляже в Вандее; безумный гомерический хохот на каком-то невероятном танцевальном балу, когда перед всеми появилась Лу в образе креветки, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг; чудесные утра после Рождества и звонкие поцелуи в пухлые щечки детей. Да, разговор предстоит нелегкий.

      – Брось, давай расслабимся, все пройдет хорошо.

      Макс, тоже погруженный в свои мысли, никак не реагирует.

      – Все ведь пройдет хорошо? – снова спрашивает она.

      Кьяра нервно заправляет выбившуюся прядь за ухо. Она отказалась от длинных волос и не совсем еще свыклась с новой стрижкой. Ее черные глаза вглядываются в глаза Макса. Черты ее сорокалетнего супруга смягчаются, и он кивает. Некоторое время Макс не брился, круги под глазами прочно обосновались на его лице, но в конечном счете все это скорее подчеркивает его индивидуальность, чем портит.

      – Никто ведь не умер, Кьяра. Мы просто решили развестись.

      – Потому что нам больше нечего дать друг другу. И потому что у нас теперь разные интересы…

      – Пойдем, – прерывает ее Макс, берясь за ручку дверцы.

      – Это не значит, что мы больше не будем семьей или не любим наших детей.

      – Кьяра!

      – Я репетирую!

      – Мы найдем