Непотопляемый. Рассказы. Елена Батмазова

их боль. Многие считают Марио Пьюзо негодяем. После того, как он написал «Крестного отца», у Сицилии ужасная репутация.

      Варя серьезно посмотрела на Макса. Он прочел ее мысли. Из всех возможных мест на земле, пустующая вилла для него почему-то нашлась именно на Сицилии.

      Они въехали в зеленый район с фешенебельными домами, сделали несколько зигзагов по узким улицам. Виноградные листья трепетали за заборами, солнце припечатывало их прохладные тени к земле. Широкие кроны пиний, родителей Пиноккио, словно пляжные зонты, укрывали от зноя уютные скамейки во дворах. Виталик остановил машину у ворот с кованой решеткой, за которой проступало старинное здание. Широкий двор, мощеный крупной брусчаткой, залит солнцем и усыпан сухим листом какого-то неизвестного дерева, как будто бы на календаре был вовсе не июль. Макс вышел из машины и взялся руками за теплые прутья решетки, не в силах понять, что с ним происходит. Место ему было знакомо. Этот горячий камень, эти листья, эти стены в глубине – он точно видел их раньше, быть может, во сне, или в другой жизни, если бы верил в другие жизни. Необъяснимая эмоция неописуемой силы спиралью обвилась вокруг позвоночника, по спине бежал холодок. И когда Виталик отворил ворота, когда они вошли внутрь, Макс продолжал узнавать то, что не могло быть узнанным.

      Здание оказалось небольшим замком из желтого камня. Две башенки с длинными стрельчатыми окнами, обрамляли по бокам двухэтажную центральную часть с ажурными балконами, украшенными цветами. Верхушки башен венчали резные зубцы, напоминавшие об итальянском происхождении московского Кремля. Это не какая-то там обыкновенная вилла, пояснил Виталик, а памятник архитектуры 18 века. Часть дома пустовала в ожидании реконструкции, из обитаемых помещений были доступны кухня, столовая, библиотека с деревянными стеллажами книг до потолка и несколько гостевых комнат. Пыльный свет из окон с венецианскими шпросами, дремлющие камины, мириады картин на стенах – чужая, таинственная жизнь с пожелтевших страниц. Отчего же все кажется таким близким, таким знакомым, умиротворяюще-печальным, будто бы после долгого плавания ты, наконец, прибыл в гавань и сил путешествовать дальше не осталось?

      Варя радостно носилась по комнатам, верещала, перекрывая всех птиц в саду, приценивалась то к одной спальне, то к другой. Макс решил занять крайнюю комнату в конце коридора, которая показалась ему самой старинной. Кинулся на кровать. Потолок разлиновали почерневшие от времени деревянные балки, напротив, над резным комодом, висела единственная на всю спальню картина, тоже темная, в золотой раме с землистыми трещинами: дева Мария в бирюзовом плаще с капюшоном, молитвенно сложив руки, возвела очи горе, глядя куда-то за угол рамы. Макс подошел к окну и сквозь листву увидел соседний дом с огромным пышным садом. Недалеко от забора чернокожий парень в приплюснутой панамке и закатанных джинсах старательно мотыжил грядки. Над ним возвышалась крупная пожилая женщина в домашнем халате и, если ей казалось, что парень недостаточно хорошо обработал кусок земли,