Крыжовенное варенье. Наталья Тюнина

за день, следила, чтобы все усердно молились, давала работу и ругала прислугу, отправляла письма и рано, до темноты, снова уходила к себе. Девочки и прежде никогда не были особенно близки с матерью, а теперь она казалась им некой карающей дланью, безличной, бездушной.

      – Сашинька, ну что же нам делать?! – вопрошала в отчаянии младшая сестра.

      Девочки сидели на сундуке в передней, спрятавшись за шубами от посторонних глаз.

      – А что мы можем, Таша? Если бы тётушка Екатерина Ивановна была в Петербурге, она бы похлопотала. А так нам остаётся только ждать, – Саша, как всегда, рассуждала разумно, но Натали не устраивало такое решение. Она даже ногой в сердцах топнула.

      – А вдруг Мите нужна наша помощь? Давай сбежим в Петербург, а? Проберёмся в крепость… Или нет, лучше сразу к государю, упросим его за Митиньку не хуже Екатерины Ивановны!

      – Боже мой, Таша, какой ты ещё ребёнок! – возмутилась сестра. – Не вздумай даже! А не то я маминьке пожалуюсь!

      – Нет, нет, что ты, я так сказала, но надо же что-то делать!

      Александрина с подозрением посмотрела на Ташу:

      – Я считала тебя рассудительной и спокойной. А теперь боюсь, как бы ты не наделала глупостей.

      – Не бойся! – Таша примирительно обняла старшую сестру. – Я, пожалуй, попробую подступиться к маминьке. Вдруг она уже знает, что делать, только нам не говорит.

      – Нет, об этом не может быть и речи, – Наталья Ивановна была возмущена, но старалась не подавать виду, глядя на слёзы, застывшие в глазах младшей дочери. – Это не детские забавы, да и денег у нас нет лишних в столицу кататься просто так! Вот вернётся Екатерина Ивановна, всё уладит.

      – Да когда она вернётся… – безнадёжно всхлипнула девочка.

      – Обещала весной, – твёрдо ответила мать, всем своим видом отметая возможные возражения.

      Всю весну Таша места себе не находила, но к матери с расспросами лезть боялась – и так по её усталому раздражённому виду было ясно, что новостей, во всяком случае хороших, нет. Вот уже и май наступил, зазеленели листья на деревьях, на дворе из-под забора полезли одуванчики, когда пришла весть из Петербурга, но не о Мите: умерла вдовая императрица Елизавета Алексеевна. Новость сама по себе печальная, императрица была ещё довольно молода, но это значило, что весь её двор с фрейлинами, в числе которых и тётушка Екатерина Ивановна, вскоре вернётся в столицу.

      Тётка прислала матери длинное письмо, в котором утешала и обнадёживала сестру, обещая похлопотать за племянника, а так же звала саму Наталью Ивановну приехать проститься с императрицей, а заодно «уладить дела лично».

      Мать застала Ташу в гостиной за чтением «Северной пчелы».

      – Доброе утро, maman! – девочка поднялась с кресла для приветствия, зажимая пальцем в газете заинтересовавшее её место.

      – Bonjour, ma chérie! – впервые за долгое время улыбнулась Наталья Ивановна. – Что ты читаешь?

      Таша повернула газету заголовком вверх, чтоб матери было видно, и, волнуясь, спросила:

      – Я здесь прочла, что тело императрицы Елизаветы