Рояль в море. Владимир Алексеевич Козлов

находилась в той же позе, в какой оставил её Михаил минуту назад и глаза её по-прежнему были закрытыми. Она стояла, прикоснувшись к стене, и растирала ладонями виски. Веник уже не валялся на полу, а был приставлен вместе с совком к стене. Она вновь ощутила по запаху присутствие Михаила и, приподняв свои веки, увидев его перед собой, тихо простонала и вновь прикрыла их. Он в это время молил бога, чтобы ни одна душа не вылезла из своего номера, так как она уже совершенно безвольная находилась на его руках, безропотно подчинившись его силе и обаянию.

      Он занёс её в комнату и, поставил на пол. Затем быстро закрыл дверь на ключ. Прижав её к двери, он расстегнул на ней халат и не совсем аккуратно скинул его, оставив, валяться на полу. Она осталась в одних чёрных трусиках. Олеся обвила руками его шею и забилась в судороге. Она была, как огонь горячая и от неё исходил запах моющих средств, но это нисколько его не смутило и не оттолкнуло от неё. Он не переставал целовать её груди и посыпать лицо мелкими поцелуями. Они так увлеклись, что не слышали, как Вася торкался в балконную дверь. Они оба не давали отчёта своим действиям. Всё произошло в сумбурном и бешеном ритме. Она кричала, и сама закрывала себе рот рукой. Он отдирал её руку и впивался в неё своими губами. Они пришли в себя на Мишиной кровати. На её шее отпечатались свежие следы поцелуев, а губы были уже не красные, а фиолетовые с некоторой припухлостью. Сам он весь был покрыт красными пятнами. Этот предательский недостаток постоянно проявлялся у него на светлом лице во время секса. Но он знал, что сейчас выйдет на балкон и у него всё пройдёт. Он смотрел на неё, и удивлялся себе, похоже это было творение, не настоящего мужчины, а какого-то сексуального маньяка.

      Такое, чтобы потерять голову и контроль во время секса, он не помнил за собой с молодых лет.

      «С Анастасией тоже было что-то невероятное, – размышлял он, – хоть ему и было доставлено блаженство, но это всё же был секс одного человека по имени Анастасия».

      Одно только его успокаивало, что такой секс понравился и ему и Олесе. Но она себя ещё не видела в зеркале.

      «Может сильно обидеться и не прийти больше к нему? – промелькнуло у него в голове, – ведь её шею и губы балконом не замаскируешь, тут необходима профессиональная косметическая обработка».

      Она, обняв Мишу за шею, не хотела его отпускать от себя. Выпуская из ноздрей теплый воздух ему в щеку, Олеся шептала:

      – Ещё хочу! Я больше не буду кричать. Буду вести себя тихо и смирно.

      – Тихий секс, равносилен марафонскому бегу! – сказал он, вспомнив оброненную кем – то фразу, которую хорошо запомнил. – Движения много, а приятности никакой!

      И он запустил руку под подушку, достал оттуда Васины носовые платки.

      – Особенно для тех, кто заведомо знает, что медалей ему не видать, как своей спины, – добавила она. – Мою тему затронули Михаил Фёдорович. Я шесть лет бегала на длинные дистанции. Но вас ещё очень хочу!

      – Приходи