Измена. Начать сначала. Ника Крылатая

уже голова кружится. Но нужно мягко отговорить дочку. Букет сирени дома – последнее, что мне сейчас нужно. Макс дарил мне эту чертову сирень охапками, когда я призналась, что обожаю ее. А теперь вот ненавижу.

      Ксюшенька, сунув палец в рот, насупилась. Молюсь, чтобы обошлось без истерики. Моя красавица что-то требует редко, но метко.

      – А еще нам выпишут штраф и не будет денег на мороженое.

      – Стла-аф? – тянет в шоке, хлопает глазенками. На сосредоточенной мордашке написан весь мыслительный процесс. – Тогда не будем лвать. Лучсе молозеное, – приходит к правильному заключению.

      Выдыхаю с облегчением. Обошлось. Ну, я так решила. Зря…

      Проклятущая сирень решила, что четыре года передышки, относительной, конечно, роскошь. И обрушила на меня все и сразу. Вновь круто развернув мою жизнь и приложив меня о бетонную стену.

      Неделю мне удавалось избегать внимания Борова. Целую неделю я была осторожна. Ходила оглядываясь. Лишний раз из кабинета нос не высовывала.

      – Ты что-то дерганая стала, – заметила Кира. Вот сейчас мне ее внимательность вообще не на руку. Глазастая какая! – Улька, что произошло? Ты ведь мне так и не рассказала.

      – Все нормально, – отмахнулась. Пока и правда все нормально. А я уже начала просматривать вакансии. Еще неделька и я получу зарплату. И смогу со спокойной душой положить заявление на стол нашей кадровичке.

      А дальше пусть что хотят, то и делают. Но работать здесь я больше не буду. Я уже и так на грани истерики. Боюсь нарваться в каком-нибудь углу на Борова. Или что вызовет к себе. Ужасное состояние зашуганности. А я не имею права быть такой. У меня дочь.

      Мое солнышко ждет этих выходных с нетерпением. Ведь тетя Кира пообещала с ней погулять.

      – Ма, узе пянися? – спрашивает меня каждый день вечером. Ох, как Кире нравится это «пяниса». Она мне так и сказала, когда услышала:

      «Уль, а ведь твоя дочь молодец! Отразила всю суть дня. В конце недели так и хочется быть пяниса-пяниса».

      – Нет, дорогая, сегодня четверг, – отвечаю, смеясь. – Пятница завтра.

      – Ааа, – тянет разочарованно. – Сетвелг. Эх, – и вздыхает так, будто ей вагоны грузить. Актриса маленькая!

      Проходит день. У Ксеньки все хорошо: лопатку все еще не сломала, платье не порвала, правда, они с Димкой кидались на обеде котлетками. О чем нам с его матерью вечером и поведала воспитательница.

      – Дулак! – топает маленькими ножками моя егоза и складывает ручки на груди. – Ма, он пелвый начал!

      – Сама дула! – не остается в долгу Димка – рыжий и вихрастый, очень смешной пацаненок и большая шкода.

      – Уль, – вздыхает мама этого шкодника, – как думаешь, если вернуть, обменяют? – обмениваемся понимающими взглядами. Детки у нас… конфетки!

      Дружно обещаем провести с отпрысками воспитательные беседы. Был бы еще толк. Мелкая очень упертая, и если считает, что права – с места не сдвинуть. Идем с ней из садика и я начиню потихоньку выяснять детали происшествия.

      – Ксень, ну ты же знаешь, что так за столом себя вести нельзя.