Кудесник в городе богов. Денис Владимирович Морозов

пропитан так, как будто в детстве его нашли под валериановым кустом. Янтарное ожерелье брякнуло у него на груди, когда кошка, играя, начала ловить лапой обкатанные морем бусины.

      – Смотри-ка, какая милашка! – улыбнулся кудесник в густые рыжие усы, и погладил зверька по загривку, вызвав тягучее и блаженное «му-у-уррр!».

      Мать, тревожно переводившая взгляд с кудесника на боярина, успокоилась и села свободнее.

      – Ну, рассказывайте, что у вас за беда, – велел пришелец.

      – Завелась у нас нечисть в подвале, – опередив няньку, заговорила княгиня. – Появляется после новой луны, безобразит четыре недели, а потом пропадает. Денька три от нее отдохнем, а как молодой месяц опять засияет – она тут как тут. И все по новой. Насылает на дочку кошмары, не дает спать. Видишь, как дитя исхудало? Боимся, как бы до крайности не дошло…

      Верхуслава подняла к глазам кружевной платочек и всхлипнула. Немил оглядел Ярогневу и вздохнул:

      – Не серчай, княгиня, если моя новость придется тебе не по нраву. Одного взгляда достаточно: на твоей дочери – злая ворожба.

      – Это и без того ясно, – буркнул Всеволод, ставя свечу на стол.

      Супруга взяла его за ладонь и тихонько пожала, призывая замолкнуть.

      – Что снится-то? – перевел взгляд на княжну Немил.

      – Дикий лес, – прошептала Ярогнева. – Вурдалак с волчьей головой, распятый на Древе миров. Меч…

      – А что дальше?

      – Я беру меч, и… – девушка не нашла силы, чтобы продолжить, и опустила глаза – светло-синие, точь-в-точь как у матери.

      Две косички песочного цвета упали на тонкие плечи, как вьющиеся змейки.

      – Странный сон. Наваждение какое-то, – заключил Немил.

      – Нет, не наваждение, – возразила княжна. – Это вправду со мной было.

      – Что было? – удивился кудесник.

      – Вурдалак. Древо миров. Я жила в Диком лесу. А потом… так случилось… мне пришлось проткнуть грудь любимого и отправить его на тот свет. Не могу вспоминать. А теперь мне это снится. Каждую ночь. Не могу я так больше. Избавь меня, мил человек!

      Ее глаза поднялись на Немила – в них светилась надежда и наивная вера. Кудесник смутился – теперь настал его черед прятать очи. Чтобы скрыть смуту, поднявшуюся в душе, он перевел взгляд на Верхуславу и спросил:

      – А как выглядит эта подвальная нечисть?

      – Каждый раз по-новому, – не удержалась и перебила хозяйку Русана. – Пока месяц совсем молодой – она словно малое дите в белой рубахе-ночнушке. На вторую неделю превращается в девку с длинной косой. Глаза черные, брови густые, взгляд недобрый – аж до костей пробирает. После полной луны она превращается в зрелую бабу. Тут может явиться простоволосой, в замызганном сарафане. А на последней, четвертой неделе, это дряхлая старуха в рогатой кичке. Чуть зазеваешься – начинает кидаться луковками, старой обувью, угольками от самовара.