Неокантианство. Одиннадцатый том. Сборник эссе, статьей, текстов книг. Валерий Алексеевич Антонов

очередь, на чем основывается развитие науки? Ни простой эмпиризм, ни старый органон науки, обычная логика, не дают ответа на этот вопрос. Поэтому философия, или наука о знании, должна прежде всего решить этот вопрос о возможности синтетических суждений a priori, в которых содержится само понятие знания.

      Синтетические суждения a priori опираются на понятия, которые обычно и обязательно добавляются ко всем данным эмпиризма, что касается событий. Но откуда берутся эти понятия, которые не даются никаким опытом, поскольку они добавляются ко всему опыту, которые не обнаруживаются никаким анализом, и какая обоснованность, истинность и оправданность заключается в применении этих понятий во всяком познании?

      Прежний рационализм называл их врожденными. Но это ничего не объясняет, а лишь констатирует факт, что мы обладаем такими понятиями, из которых априори вытекают синтетические суждения. Сенсуализм считает их сомнительными, он хочет доказать, что они даны опытом, но поскольку он не может этого сделать, он хочет вывести их из привычек воображения, а поскольку они не возникают и из привычек воображения, которые не являются органами чувств, которые, как предполагается, содержат в себе происхождение всех понятий, он только ставит под дальнейшее сомнение происхождение и обоснованность этих понятий. Сенсуализм, поскольку он не смог решить эту проблему, сомневается и отрицает только факт человеческого познания, поскольку он дается существованием наук. Но сенсуалистический скептицизм должен молчать о факте; он не может спорить против факта. Но поскольку он не мог объяснить этот факт, он просто переосмыслил его в терминах последствий своей сенсуалистической теории. Этот консеквенциализм – зло сенсуализма и эмпиризма, который прежде всего не способен понять и признать факты в том виде, в каком они даны. Эмпиризм в философии прямо противоположен эмпирической процедуре в эмпирических науках. Так называемые эмпиристы в философии, которые постоянно восхваляют и рекомендуют опыт для обучения, знают его и его применение очень мало. О нем и его использовании можно узнать только в самой эмпирической науке.

      Кант не спрашивает, возможно ли знание, возможны ли синтетические суждения a priori, но он спрашивает, как они возможны. Вопрос о том, возможно ли познание, нигде не является разрешимой проблемой. Ведь для того, чтобы решить, возможно ли познание, уже предполагается, что познание возможно. Даже для того, чтобы распознать то, что я не могу распознать, я уже должен предположить возможность познания. Таким образом, в проблеме возможности познания есть противоречие, поэтому ее решение невозможно. Проблема, положение которой содержит противоречие, не может быть решена, но должна быть отвергнута. Отказ от противоречий в мышлении – единственно правильное отношение, которого они заслуживают. Поэтому Кант был прав, когда спрашивал не о том, возможно ли знание, а о том, как синтетические суждения