Таракан без ног не слышит. Полёт ежа. Лора КАФ

со стаей в десять – пятнадцать псов. Да ещё, дикари как-то обучают их тактике боя «спина к спине».

      – Смеёшься?

      – Нет. я видела записи. Да у тебя они тоже есть. Ты посмотри. Воулы вообще очень умные, и дикари их хорошо дрессируют.

      – Ну, им это не трудно. Дикари и сами почти животные.

      – Но согласятся ли они взять с собой целую экспедицию?

      – Не надо целую. Хватит и одного. Пока. Подготовь подробную карту и разработай маршрут.

      Корм

      Корм падал сквозь липкие облака отвратительного розового цвета. Он не чувствовал своего тела, но зато ощущал сильную тошноту. Ему было так плохо, что он даже не мог мечтать о том, чтобы всё это кончилось. Он не в состоянии был даже представить себе другое состояние. Когда может быть не плохо, а хорошо. Или, по крайней мере, никак. Он падал, но у него не было страха разбиться, потому что там, куда он падал, не было ничего. И там, откуда он падал, тоже ничего не было. Только эти мерзкие облака. И тошнота. И гул. Н-н-н-н-н-нг-г-г-г-а-а-а-а-у-у-у-у-у-м-м-м-м-м э-э-э-э-о-о-о-о-о-л-л-л-л-л-л. Кажется, будто эти облака пытаются что-то сказать ему. Но ведь он не знает никаких слов. Он не умеет разговаривать. Он сам – розовое облако. Он сам – ничто.

      Ота

      Ота сидела в самом тёмном углу дома, сжавшись в клубочек. Ей хотелось стать как можно меньше. Ей хотелось, чтобы о ней все забыли или хотя бы не обращали на неё никакого внимания. Чтобы она спокойно могла выносить своего ребёнка. Это просто чудо, что она смогла понести от своего мужа во второй раз после того, как они родили безымянного. Надо вести себя как обычно, чтобы никто ничего не заподозрил. Ведь стоит сейчас посмотреть на неё, и любой поймёт, отчего так сияют её глаза. А чёрные колдуны, они везде.

      – Ота! Ота! Где ты, паршивка? Опять дрыхнешь в тёмном уголку? Козы не доены, а она прохлаждается.

      Ота, вздохнув, поднялась и пошла на зов. Свекровь у неё бранчливая и беспокойная. Сама работает, со свету и до темна, и другим спуску не даёт. Хорошо хоть в себя пришла. А то ведь, когда она, Ота, родила безымянного, целую смену за свекровь переживали. Думали, за черту уйдёт. Не разговаривала ни с кем, плакала целыми днями. Это Старая то Жана? Хозяйство забросила, торговлю тоже.

      Пришлось Оте самой на рынке стоять. Ничего, научилась, привыкла. С соседками по прилавку познакомилась. Весёлые девушки. Шутили, отвлекали Оту от тягостных мыслей. Научили, как мясо правильно на прилавке раскладывать. Ота привыкла вставать раньше птиц и готовить еду для всех, на весь день.

      Правда, всех-то – муж, свекровь, да она сама. Никого больше. Отины родители умерли рано. Мать – когда её, Оту, рожала. Первую и последнюю свою дочь. А отца загрызли дикие псы. Восемь оборотов назад это было. Оте тогда, только-только, десять исполнилось. А у мужа отец тоже умер, и брат пропал в большой экспедиции. Вот и остались они втроём. Хотя теперь уже не втроём. А там, Звезда поможет, и ещё дети будут.

      – Ота! Ота! – надрывалась свекровь.

      – Да иду я, иду. Вот ведь подождать не может.

      – Я-то могу, козы не могут.

      – Так