Мне давно хотелось убить. Анна Данилова

Жанне.

      Поднявшись на третий этаж, она остановилась напротив двери и потопталась немного на пороге перед тем, как позвонить. Она попыталась прислушаться к звукам, доносящимся из квартиры Жанны, – было тихо. Подозрительно тихо, потому что обычно оттуда доносился стрекот швейной машинки.

      Она позвонила. Послышались шаги, затем какой-то шорох и даже бормотание, наконец дверь распахнулась, и Жанна, увидев на пороге Юлю, бросилась ей на шею:

      – Господи, как хорошо, что ты пришла… Заходи скорее… – И уже шепотом, возле самого уха: – Знаешь, меня хотят убить…

      Глава 2

      – Слушай, Витя, я уже целый час пью водку и закусываю этим роскошным салом, а ты все молчишь…

      Шубин опьянел от жары, от водки и розового, в мясных прожилках, тающего во рту сала. Не мог он не попробовать и густого и душистого грибного супа, и маленьких соленых огурчиков, которые Витька вылавливал пальцами из трехлитровой банки. Когда же на столе появилась стопка толстых и жирных, пересыпанных сахаром, блинов, Шубин понял, что жизнь его прожита зря, раз у него нет ни дома, ни жены, ни просто кого-то, кто бы так заботился о нем.

      – Так ты женился? – пытал он своего друга, уписывая за обе щеки приторные, пышные, с привкусом свежих дрожжей, блины и запивая их вишневым киселем. – А где же ты прячешь свою хозяйку?

      Но Витька продолжал упорно молчать. Он тоже пил, закусывал, но всем своим видом показывал, что самое главное, ради чего он и вызвал Шубина, – впереди.

      Лицо у Витьки было напряженным, озабоченным. И видно было, как он старается угодить гостю, как суетится, ухаживая за ним и пытаясь словно бы задобрить.

      – Или ты мне говоришь, куда спрятал ту, которая все это приготовила, или я… не знаю, что с тобой сделаю…

      – Пойдем покурим… – вдруг предложил Витька и встал из-за стола. Высокий, на голову выше Шубина, Витька Ерохин утер рот рукавом клетчатой фланелевой рубашки и тяжело вздохнул: – Выйдем на крыльцо.

      Рыжие спутанные вихры его заметались на ветру, в них стал быстро набиваться снег.

      После ярко освещенной кухни и сеней воздух на дворе, куда они вышли, казался темно-синим. Пахло дымом. Под ногами скрипел снег, где-то поблизости, в соседних дворах лаяли собаки.

      – Так ты женился или нет? – Шубин вздохнул полной грудью и закашлялся сладким, обжигающим морозным воздухом.

      – Да что ты заладил: женился да женился. Один я, понятно? И уж не женюсь, видно.

      – Не понял… – растерялся Шубин. – А кто же блины-то пек? Огурцы солил? Соседка, что ли?

      – Да нет… Я сам. Сам все: и блины, и огурцы. У меня еще и борщ есть. Я все умею, мне никто не нужен.

      Шубин даже протрезвел. Витька всегда любил женщин, и они любили его.

      – Ну-ка ущипни меня…

      – Думаешь, чего я тебя вызвал-то?

      – Ну не бабу же ты попросишь меня искать?

      – Я нашел уже, – сказал Витька дрогнувшим голосом и вздохнул, достал сигарету из кармана