Небо примет лучших. Ирина Сон

впечатление на тех, кто желал задеть меня, и они уходили с глубоким убеждением, что причинили мне невыносимую боль.

      – Нет, мой принц. Вы сказали правду. Это не причина для слёз, – проронил я, опуская ресницы. Влага дрожала в уголках глаз.

      Глупцы не знали, что настоящую боль причиняли не слова, а люди. Мои глаза на самом деле были сухими. Они давно были сухими. Своё низвержение я уже оплакал. Оно лишь служило ширмой, прикрывая главную слабость – надежду на освобождение.

      Оттачиваемая годами уловка не подвела. Вся ярость принца испарилась. Взгляд его стал непонятным, трудноопределимым.

      – Так что ты там хотел предложить с передачей ян? – уже намного миролюбивей, как будто бы даже извиняясь, спросил он.

      – Всего лишь предположение, – я выпрямился и засунул руки поглубже в рукава. – Не стоящее внимания и ничем не обоснованное.

      – Ты что-то говорил про спину и свои руки, – вдруг упёрся принц Чан.

      Я осторожно согласился, и надменный кивок, которым меня одарили в ответ, мне совершенно не понравился.

      – Хорошо. Я пришлю к тебе моего телохранителя – обучи его, – велел принц Чан.

      Меня на пару мгновений накрыла паника. Я был господином Гармонии! Поделиться искусством передачи жизненных сил, обучить другого, чтобы меня сместили с должности и низвергли до положения обычной постельной игрушки? Лучше сразу принять яд, не сходя с этого места!

      Потом пришло отрезвление. Телохранитель – человек из хорошего рода, слуга, приближённое лицо, а не раб. И у него нет моих способностей. Его не будут использовать как господина Гармонии.

      – Как прикажете. Но позволю себе заметить, что для искусства гармонизации в человеке должна быть искра таланта и большая жизненная сила. Воин не обучится за короткое время, – я пожал плечами. – Возможно, мой способ и не работает вовсе, ведь я придумал его лишь этой ночью и не проверял на других.

      – Значит, сейчас проверишь, – спокойно ответил принц Чан. – Сейчас придёт постельничий. На нём и проверишь.

      Я на миг отвернулся к окну. Нет, это понятно, что для наследного принца чужой наложник – вещь неприкасаемая, грязная и вообще фу, но это был уже перебор даже для моего терпения. Вот кого, а постельничих я обслуживать не намеревался!

      – Мой принц, позвольте спросить, разве блюда с семейного стола Сына Неба отдают простым смертным? За что вы так жестоко со мной обходитесь?

      Принц Чан смешался. Я заглянул ему в глаза с немой мольбой, всем своим видом показывая, что готов выполнить любой приказ, и замер в ожидании ответа.

      – И правда. Ты же не мой наложник, а тетушки Сайны, – спохватился принц Чан, лицо у него стало напряженным.

      Наконец он решился и, вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, потянулся к рубахе.

      – Ладно, так и быть. Всё равно тетушка будет проверять… И только посмей коснуться чего-то ещё!

      Он исподлобья стрельнул взглядом, уселся на край постели и повернулся ко мне обнажённой спиной.

      – Мой принц, – крайне озадаченный таким внезапным