Всё закончится в пятницу. Елена Усачева

остановился под козырьком подъезда, задумчиво рассматривая мыски своих ботинок. Потом кивнул каким-то своим мыслям и шагнул к двери.

      Дальнейшее произошло мгновенно. Подъездная дверь бесшумно распахнулась и врезала Стриженову по склоненной голове. Жека успел поднять вверх удивленные глаза и бревном повалился на землю. Дверь так же бесшумно закрылась. Выходить из нее никто не собирался.

      Осторожный Лавренко секунду размышлял, выдавать свое присутствие или не надо. Но потом страх за приятеля (даже если он потом окажется предателем) взял верх, и Макс подбежал к лежащему Стриженову, чуть сам не угодив под открывающуюся дверь – из дома на помощь Жеке мчался Митрофанов.

      – Жив? – От страха глаза у Митрофанова готовы были выскочить из орбит.

      – Жив будет, не помрет, – мрачно пошутил Макс.

      Митрофанов перевернул лежащего вниз лицом Стриженова, потряс его за руку. Жека застонал.

      – После такого нокаута он, даже если что-то и знал, – теперь непременно все забудет, – пробормотал Лавренко, стирая со лба внезапно выступивший пот.

      – Кто-нибудь выходил? – Митрофанов с тревогой наблюдал, как отличник приходит в себя.

      – А точно! – ахнул Макс, вскакивая. – Не было никого! Это что же, специально сделали?

      Он запоздало бросился к подъезду, но на лестничной клетке было все тихо. Лифт тоже не работал.

      – Эх, жаль, я не догадался сразу посмотреть! – расстроенно мял ладони Лавренко.

      – А может, Жека сам себя стукнул, – предположил Митрофанов. – Ты же говорил, что для отвода глаз он может себя покалечить.

      – Женька-то? – с сомнением переспросил Макс и оглянулся на Стриженова. Тот пришел в себя и смотрел на приятелей прозрачными, ничего не видящими глазами.

      – Эй, ты как? – забеспокоился Митрофанов.

      – Ребята… – слабо улыбнулся Стриженов и снова отрубился.

      – Не, сам бы он так не смог, – кивнул каким-то своим мыслям Макс. – Давай его поднимать. Чего он тут ковриком валяется?

      Как только Жеку начали тормошить, он открыл глаза, вгляделся в склоненные лица и нахмурился.

      – А где эти двое? – задергался он на руках друзей.

      Макс с Митрофановым переглянулись.

      – Бредит, – решил Лавренко, берясь за плечи одноклассника.

      – Чего было-то? – отстранился Стриженов.

      – Дверью тебя по лбу стукнуло, – насупившись, сообщил Митрофанов. Ему не нравилось, что дело, в которое его втянули, становилось таким опасным. – Ходить надо внимательней. Видишь, шишак какой вскочил. До пятницы не пройдет.

      – До пятницы? – Жека задумался и вдруг испуганно ахнул. – До пятницы!

      – Ну, точно, тронулся. – Лавренко на всякий случай отполз подальше, опасаясь, что сумасшествие может быть заразно.

      Стриженов с трудом поднялся, покачиваясь, подошел к двери, коснулся ручки. Дверь на хорошо смазанных петлях легко открылась. Возвратный механизм у нее был отсоединен.

      – Это